Тихо очень, чуть ли не шепотом сказал он и отодвинул меня в сторону от входа в помещение нашей редакции. Это странно.
В самом деле странно. Времени двадцать минут десятого, все уже должны быть здесь и дружно ругаться друг с другом, в соответствии с утренними традициями.
А тут тишина за дверью.
Ой! Вика уцепилась за мою руку А если они все там Мертвые лежат!!!
Что за чушь? возмутился я, но против моей воли воображение уже было активировано.
Мне мигом нарисовалась картина, в которой комната утопала в крови, оскал на лице неживого Петровича, Таша с недоеденным яблоком в руках, даже в подобной ситуации аккуратненькая Ксюша, и, естественно, Шелестова, живописно раскинувшаяся в луже крови и невероятно красивая даже в смерти.
Я даже головой потряс, вытряхивая из нее эту неимоверную хрень. Чушь какая. И еще а вроде такое со мной уже было? Мерещилось мне подобное в свое время. Дежавю, однако.
Ватутин встал передо мной, прикрывая, щелкнул предохранителем пистолета и мотнул головой, давая одному из своих подчиненных команду заглянуть в кабинет.
Тот приоткрыл дверь и оттуда немедленно грянуло:
«Вспомним мы обычай древний, и заветный, и простой»
Впрочем, песня как грянула, так и смолкла, сменившись недовольным Ленкиным воплем:
Ты кто, черт бритый? А ну, исчезни отсюда! Шляются всякие, понимаешь! Народ, на изготовку, ложная тревога!
Нет, такого не было. Не дежавю.
Надо же, приготовились к встрече, тихо и немного печально отметила Вика. А мне ничего не сказали.
Чтобы не выдала, подбодрил я ее.
Да нет, просто в расчет не брали, криво улыбнулась она. Есть ты, есть они и есть я. По отдельности эти величины совпадают, но одним целым стать не могут.
Эк тебя растопырило, проникся я, не без удовольствия глядя на бритоголового охранника, пытавшегося понять, что это было такое.
Иди, толкнула меня Вика в спину. Они ждут. Нехорошо получается.
А ведь правда приятно. Когда человек становится своим среди своих это великое дело. Сопричастность к коллективу, к общему делу важна неимоверно, это то, что невозможно ничем заменить. Нет, если отношения с коллективом не сложились, то тут же выдаются фразы вроде: «я социопат», «индивидуальное пространство вот что мне нужно», «важно быть личностью, а не одним из стада» и тому подобное. Но это все лишь попытки скрыть досаду от того, что все в пятницу идут спиртное различной крепости пить в ближайший бар, а ты домой едешь в одиночку.
Я пригладил волосы, подошел к двери и резко ее открыл, пряча довольную улыбку.
Барин приехал! радостно сообщила Шелестова, плечи которой были закутаны в шаль невероятно пестрой расцветки, и ткнула пальцем в смартфон, зажатый в руке.
Оттуда немедленно по новой понеслось:
«Вспомним мы обычай древний, и заветный и простой,
К нам приехал, к нам приехал»
На этом исполнение песни цыганским хором прервалось, заканчивал ее уже мой коллектив:
Наш нача-а-а-альник да-а-а-арагой!
Все стихло, я недоуменно уставился на Шелестову.
Ну? спросил я у нее.
Что? томно поинтересовалась она, стоя вполоборота, обняв себя за плечи и глядя на меня подведенным темной тушью правым глазом, полускрытым под светлыми волосами. Видимо, так ей рисовалась истинная цыганка.
«Пей до дна» где? уточнил я. Поднос где, рюмка с «беленькой»?
Рабочий день на дворе, изумилась Шелестова. Какая «беленькая»? Могу «фанты» налить.
Да не в этом дело, подал голос Петрович. Они всю голову сломали просто, как твое имя в здравицу вставить. Там же перед «пей до дна» сначала его пропеть надо, и единственное, что худо-бедно туда монтировалось, так это «Харик». Естественно, что они забоялись.
Аргумент, засмеялся я, глядя на Шелестову, которая очень недобро глянула на Петровича. Но все равно немного не то без подноса и рюмки.
Аргумент, засмеялся я, глядя на Шелестову, которая очень недобро глянула на Петровича. Но все равно немного не то без подноса и рюмки.
Нет рюмки, решительно заявила она, развела руки в стороны, зажав в ладонях цветастый платок. Зато «холодец» есть!
Каблуки ее туфелек выбили из пола дробь, после она лихо на них крутанулась, выгнулась, и передернула плечами, ребята захлопали в ладоши.
Эй, начальник! звонко крикнула Шелестова, извиваясь как змея в танце напротив меня. Повысь в должности еще не так станцую! Хоп-хоп-хоп!
Вот откуда в ней это все? Вроде «белая кость», папа богатый, живи в свое удовольствие. А она тут с нами вон «цыганочку» танцует.
Я изобразил из себя Паратова, вальяжно похлопал в ладоши, жалея о том, что на мне не шуба с меховым воротником, и еще о том, что усов у меня нет.
Опа-опа, дрипа-дрипа, негромко сказала за моей спиной Вика, глядя на Елену, изогнувшуюся так, что ее волосы касались пола. Насчет должности не знаю, но ты в «Танцах». Спасибо.
Собственно, на этом показательное выступление и кончилось.
Шелестова смахнула со лба капельки пота, заулыбалась и задушевно спросила у Вики:
Понравилось?
Не то слово, немедленно ответила та. И самое главное как это к месту и ко времени.
Когда же, если не сейчас? укоризненно произнесла Елена, поправляя волосы. Харитон Юрьевич возвернулся невесть откуда, разве мы могли не устроить ему встречу? Вы об этом не подумали, пришлось нам самим проявлять инициативу. Так сказать снизу. А, чуть не забыла!