Ребенок и расставание его родителей
Говоря в целом, дети, сталкивающиеся с разделением или разводом своих родителей, это дети, рискующие приобрести психопатологические расстройства. Из многочисленных предложенных программ профилактики я обратила внимание на следующую «Children of divorce intervention project» («Проект помощи детям разведенных родителей», CODIP), разработанный Педро-Кэрролом и Коуэном. Общая цель программы предупредить возникновение эмоциональных, поведенческих и школьных проблем, встречающихся у детей разведенных родителей. Другие ее цели достаточно многообразны: создать групповую среду, способную помочь ребенку; упростить определение и выражение эмоций и чувств, связанных с разводом родителей; предоставить ребенку информацию, помогающую ему понять развод родителей и исправить ошибки в собственных суждениях; научить ребенка адаптационным стратегиям (стратегиям решения проблем); выработать у ребенка положительное восприятие самого себя и своей семьи. Программа CODIP включает 16 сеансов, предполагающих групповые обсуждения, ролевые игры, обучение адаптационным стратегиям и назначение заданий для выполнения дома. Результаты показывают, что эта программа эффективна на многих уровнях: снижения тревожности, ослабления чувств вины и стыда, увеличения способности переносить трудности, связанные с разводом родителей, сокращения числа поведенческих проблем, повышения школьной успеваемости.
Много внимание в нашей стране было уделено в последние годы предупреждению психопатологических расстройств у детей, которые недавно пережили катастрофическое событие. Психологический «дебрифинг» (или психологическое «снятие шока») это кризисное вмешательство, предпринимаемое именно в таких ситуациях. Мы уже привыкли к таким операциям. При каждом катастрофическом событии журналисты обязательно говорят о том, что на место прибыли психологи, оказывающие первую помощь. Но вмешательства такого типа связаны пока еще с множеством проблем, особенно в случае ребенка. Конечно, все согласны с тем, что кризисные мероприятия, нацеленные на детей и все сообщество в целом, необходимы для предоставления социальной поддержки, устранения изоляции и информирования детей о возможностях получить помощь в случае затруднений. Но сохраняется много вопросов относительно конкретных методах действий: нужно ли вмешиваться на самом раннем этапе или тогда, когда событие осталось в прошлом. Все ли дети, испытавшие на себе воздействие травматического события, должны пройти через соответствующие программы? Как именно нужно работать с детьми с группой или с каждым ребенком по отдельности? С другой стороны, неопределенными остаются и результаты вмешательства такого типа. В частности, сегодня есть подтверждения тому, что такие кризисные вмешательства не позволяют предупредить возникновение всех посттравматических психопатологических расстройств. Но все же они, судя по всему, помогают снизить остроту и продолжительность посттравматических стрессовых состояний.
Поиск клинических маркеров уязвимостиРазработаны программы, направленные на предупреждение развития тревожных расстройств у детей с клиническими маркерами уязвимости (к которым относится, например, темперамент с поведенческим торможением) или детей, у которых уже выявлены симптомы тревожности. Такое вмешательство представляется, на первый взгляд, оправданным уже потому, что, по полученным данным, около 50 % детей с тревожными симптомами за шесть месяцев приобретают соответствующее тревожное расстройство. Но также результаты показывают, что если раннее вмешательство в случае детей с умеренными тревожными расстройствами оказывается эффективным, то в случае детей, у которых заметны лишь тревожные симптомы, полезность вмешательства такого типа, используемого с профилактическими целями, на данный момент не доказана.
Ограничения профилактики можно проиллюстрировать на примере случая Альбины. Альбина старшая сводная сестра Жанны. В подростковый возраст, в 18 лет, у нее развилось паническое расстройство. В детстве у нее были проявления тревожности, вызванной разделением, частота и интенсивность которых не позволяли, однако, поставить соответствующий диагноз тревожного расстройства. В ретроспективе, особенно теперь, когда мы знаем ее семейную историю, как и историю ее сводной сестры, можно подумать, что Альбине принесла бы польза та или иная профилактическая программа, так что она в итоге, возможна, не заболела бы паническим расстройством. Однако, как мы уже отмечали, у многих детей, особенно самых маленьких, развиваются проявления тревожности в связи с разделением. Поэтому, если довести это рассуждение до крайности, всем детям должны назначаться профилактические программы. В действительности, вся проблема в определении элементов, которые позволят назначать такое вмешательство. Одного наличия тревожных симптомов еще не достаточно.
Д.Винникотт обнадеживающе отмечал: «Из того факта, что жизнь по своей природе сложна и ни один ребенок не может избежать проблем, следует, что мы найдем симптомы у всех детей».