Если спросить любого охотника, каков был по себе Кронпринц, то обязательно услышишь ответ: маленький белый жеребец, узкий и жидкий. Это совершенно неверно. В действительности Кронпринц был лошадью высокой породности и превосходного, чисто орловского типа. Вот объективное описание экстерьера этой лошади. Масти он был исключительно белой, с красивым темным обводом вокруг глаз. Кожа у него была тонкая, а шерсть короткая, необыкновенно нежная и шелковистая, на солнце она красиво переливалась и отсвечивала голубыми и розовыми бликами. Грива и челка были умеренной длины, а хвост очень богат волосом и распадался на красивые пряди. Голова у Кронпринца была небольшая, очень кровная, с широким лбом и хорошим агатовым глазом; шея почти лебединая, круто поставленная и эффектная. Ноги, превосходные по форме, отличались образцовой сухостью. У этой лошади был свой особый и крайне приятный эрфикс (облик). И на езде Кронпринц был поразительно хорош и красив, был лошадью исключительно дистанционной и обладал железным здоровьем и огромной силой. У этой маленькой лошади было поистине львиное сердце!
Синегубкин сидел прямо и как-то особенно сосредоточенно смотрел меж ушей лошади на грязно-бурую дорожку круга. Кронпринц шел спокойно, не кипел, весь распустился и не так щеголял на ходу, как в прежние свои выступления. Промяв жеребца, Синегубкин удалился к запряжным сараям.
Условия езды на Императорский приз возвращали охотников к давним временам: все было для современного глаза необычно: и лишний вес, и дистанция 4 версты, и отсутствие хлыста, и езда не с общего старта, а по-очередно, отдельно на время, и особая строгость в отношении хода, и, наконец, допущение на этот приз только лошадей известного роста и не имевших никаких пороков. Вице-президент бегового общества в черном сюртуке и цилиндре лично стоял у звонка. Справа от него представители Главного управления государственного коннозаводства, обязанностью которых было следить за правильностью розыгрыша Императорского приза, а после окончания бега подписать протокол и затем отправить его в Петербург.
Раздался звонок, возвестивший вызов на старт первой лошади. Все устремилось к решетке, все привстало, приподнялось и потянулось ближе к тем местам, откуда был лучше виден весь ход испытания. По жребию первым должен был бежать Кронпринц. «Раз!» послышалось со всех сторон, когда раздался короткий удар звонка, возвестивший, что Кронпринц начал свой бег, и все «машинки»-секундомеры в руках у охотников и спортсменов были пущены в ход. Жеребец шел не горячась, классически хорошо, Синегубкин вел Кронпринца необыкновенно уверенно и ровно, как настоящий мастер. Я волновался, но, хорошо владея собой, наружно был совершенно спокоен. После того как проехал Кронпринц, Коноплин спокойно положил часы в карман и сказал: «Только Барс может побить эту резвость, он идет последним, остальные не сделают ничего».
Вторым бежал Шемснур под управлением Эдуарда Ратомского.[122] На первой версте Шемснур был значительно резвее Кронпринца, вторую версту сделал в ту же резвость, что и Кронпринц, но на третьей версте он уже потерял преимущество, а четвертую прошел слабо, однако во флаг попал и получил третий приз. Третьим шел Идеал, но прошел скверно и даже не попал во флаг.
Птенец бежал четвертым. Публика снова встретила его аплодисментами, но своим бегом он разочаровал всех: что называется, совершенно выдохся и закончил бег шагом. Наездник, не рассчитав его сил, перестал посылать жеребца, иначе бы тот просто закачался и упал. Что же касается Барса, то он бежал последним. Ляпунов, наездник прекрасный, провел его ровно, и жеребец сделал все что мог, придя на 4 секунды тише Кронпринца и получив за этот подвиг второй приз.
Настал торжественный момент вручения победителю кубка и золотой медали. Показался Кронпринц, а за ним наездник. Жеребца по традиции поставили против царской ложи. Шумные аплодисменты приветствовали победителя. Синегубкин был весь в грязи, да и вид Кронпринца был непривлекателен: из белого он превратился в пегого так был перепачкан грязью, но глаза были налиты кровью и блестели, как раскаленные угли, стало быть, жеребец был здоров и бег не отразился на нем.
Я поспешил вниз, к лошади, туда уже двигалась администрация общества, раздались торжественные, подхваченные присутствующими звуки национального гимна, и «Боже, царя храни» далеко разнеслось по Ходынскому полю. После исполнения гимна мне вручили кубок владельца и как заводчику медаль, поздравили меня и Синегубкина (14575 рублей + кубок и золотая медаль).
Внизу, в членской, поздравления были сердечны или, по крайней мере, казались таковыми. Надо отдать должное силе Кронпринца: во всей истории рысистого терфа (беговой дорожки) лишь один Крепыш выиграл Императорский приз также будучи пятилетком. Пришлось подсаживаться к столикам, жать руки, благодарить, пить вино, чокаться, опять благодарить. За одним из столиков восседал московский барышник Ильюшин. настоящий самородок и умница первой руки, из бывших цыган. Хитер был и умел купить лошадь. Я подошел к нему. Здесь была своя компания, «атташе» при особе Ильюшина, пили неизменный чай с манностями, то есть миндалем и изюмом, и так же горячо принялись поздравлять меня.