Спрашивайте Горлохватова, стоял на своем Сергей.
Несколько минут назад у БГ состоялся разговор с ББГ. Было поручено составить новую разработку на Скробова, уже без спешки, но очень тщательную. Конкретно не указано, что именно Афанасьев должен копать. Значит, его можно не задействовать, и так много воли взял от командира секретничать.
Сергей не подозревал, как ему повезло, а следующие слова БГ повергли его в шок:
Зайди в бухгалтерию, тебе премия выписана.
Два оклада? нервно глотнул Сергей. Годовых?
Ты же в курсе! Чего тут передо мной девочку корчишь?
На радостях Сергей забыл, что назначил Антону свидание. Но спускался он по той лестнице, где они обычно курили.
Антон увидел счастливое лицо друга и рассмеялся:
Ну, Серега! Вчера был мрачнее тучи, а сегодня светишься, как медный чайник! Колись! Что все-таки произошло?
Да так вот премию получил
Здорово! Большую?
Оклад месячный, то есть два оклада, постеснялся Сергей назвать сумму, заработанную на друге.
Ему хотелось поскорее распрощаться с Антоном, но тот допытывался:
За что премия-то?
За службу.
«Ваша служба и опасна и трудна! И на первый взгляд, конечно, не видна!» весело пропел Антон и перешел на нормальный язык: В этом трогательном гимне правоохранников есть потрясающие слова: «Если кто-то кое-где у нас порой честно жить не хочет» Класс! Кто-то, кое-где, порой Благословенное общество! Ты чего? Обиделся?
Просто тороплюсь.
А меня зачем высвистал? разумно спросил Антон.
Хотел хотел тебя поблагодарить за вчерашнее, что домой доставил.
К вашим услугам, мадемуазель! Антон шутливо раскланялся.
Желание каяться, предупреждать у Сергея начисто пропало, но он все-таки поинтересовался:
Ты сам-то как? В последнее время и вообще?
По-прежнему, ориентацию не поменял.
Ну, бывай! Сергей загасил в пепельнице только что прикуренную сигарету и быстро пошел вниз по ступенькам.
Контузии даром не проходят, подумал Антон, глядя ему в спину.
В приемной у Бориса томились люди. Но Борис никого не принимал. Стоял у окна, смотрел на оживленную московскую улицу, по которой беззвучно (стеклопакеты шума не пропускали) то неслись машины, то тормозили на светофоре, чихая синими облачками из выхлопных труб. Борис решал судьбу Антона Скробова и переживал непривычное волнение. Он уже давно не волновался перед встречей с живыми или мертвыми всех рангов и положений. Но здесь случай особый. Или Скробов станет союзником, или его необходимо ликвидировать. Реально ли его уничтожить? Живой ли он вообще? Может, покойник? Устроился на работу, получает зарплату, шуточки плоские отпускает, а сам давно коньки отбросил? Тогда черта с два его завалишь! Как проверить? Надо дотронуться, покойники все противно-ватные. Но не идти же самому лапать сотрудников! И никому не поручишь!
Борис подошел к столу, нажал кнопку переговорного устройства и велел секретарше соединить его с медпунктом. Главному врачу Борис приказал взять кровь на анализ у всех сотрудников главного офиса.
На СПИД? уточнил доктор. На ВИЧ-инфекцию?
Да, усмехнулся подсказке Борис. Начать с департамента информационных технологий.
Видите ли, мямлил главврач, наша лаборатория не приспособлена
Что? гаркнул Борис. У тебя пробирок не хватает? Завтра сам их мыть будешь!
Я только хотел сказать, что нам придется заключить договор со специальной лабораторией, в которой есть тесты
Заключай! И чтобы сегодня к вечеру у меня был список всех, сдавших кровь! Борис бросил трубку.
Накричав на доктора, он немного успокоился, выпустил пар.
В списке, который появился на столе Бориса через несколько часов, Скробов стоял под номером пять. Значит, живой. Значит, пободаемся!
День выдался суматошный. Друг Серега чудил. В компьютерах финансового управления завелся вреднючий вирус. Бухгалтерши махали руками «мы не виноваты», словно их в прелюбодеянии уличали. Виновата была молоденькая сотрудница, которая в нарушение инструкции подключалась к Интернету. Антон ее не выдал, но прозрачно намекнул, что рискует собственной головой, покрывая преступницу. И весь из себя благородный пригласил девушку в ресторан. Она смешно и поспешно была готова отдаться, чуть не плакала и при этом шептала в затылок Антона:
Только не сегодня, пожалуйста! У мамы день рождения!
Родители это святое! согласился Антон. Тогда завтра? И я тебя очень прошу, малыш (уже «ты» и «малыш»), забудь про Интернет на работе. У вас ведь тут все финансовые махинации, пардон, тайны Корпорации. Договорились? Держи модем, я его вытащил, спрячь подальше. Правильно, в лифчик! Дальше некуда.
Потом их вдруг погнали сдавать кровь на анализ, как выяснилось, на СПИД. Народ зароптал и вспомнил о правах человека. Антон выступил миротворцем: во-первых, никогда не мешает провериться, во-вторых, Корпорации нужна свежая кровь, иначе и быть не может за такую зарплату. Главное чтоб в стерильных условиях. Пока нас не просят с кистенем на улицу выходить и паркет до зеркального блеска языками в кабинете ББГ натирать, жить можно.
Он позвонил домой спросить у мамы, что она приготовила на ужин. Телефон не отвечал. Это был признак появления визитеров с того света, у которых на этом свете остались неотложные дела. Мама продолжала (с молчаливого согласия и декларируемого протеста отца) подсовывать ему челобитчиков. Причем теперь они дожидались Антона дома (и на улице бы не замерзли). Из вежливости он поил их чаем (покойников страшно трогало) и выслушивал просьбы, обычно укутанные в нескончаемые: «я был бы вам крайне признателен», «не знаю, как благодарить», «извините за назойливость», «простите за беспокойство» это у интеллигенции, а у тех, кто попроще: «мужик, я тебе по гроб жизни то есть гроб уже был ну, ты понял», «я на вас молиться буду то есть молиться мне уже бесполезно».