Дитя трущоб! Твоя бытовая нетребовательность граничит с дикостью. И здесь, наверное, запах как в свинарнике?
Вам какое дело? огрызнулся Борис. Покойник, а выпендриваетесь. Дайте денег, сниму другую. Наверняка припрятали кубышку, прежде чем в ящик сыграть.
Не исключено, согласился Харитон Романович, получишь капиталец. Но сначала покажи старательность в овладении бесценными знаниями. Эх, мне бы в свое время таких наставников! Счастливчик! У него конкурс преподавателей на одного ученика!
Наставники мертвецы, в основном старичье, но были и матерые сорокалетние мужики рьяно взялись за дело. При жизни они отличались бурной энергией, подчас спрятанной за хитрой ленцой, и после смерти, как понял Боря, коммерческо-воровских страстей не утратили. Передавая свой опыт здравствующему ученику, они походили на пенсионеров, задвинутых молодыми в угол, захлебывающихся желчью и пользующихся любой возможностью продемонстрировать свою значимость.
Наука, ни в одном из земных университетов не изучаемая, состояла из двух предметов: «как украсть у государства» и «как облапошить людей», то есть извращенного рода экономики и психологии.
Сухой, как вобла, дядька, в очках со стеклами в палец толщиной, посвящал Борю в бухгалтерские дебри. При жизни «вобла» трудился малоприметным бухгалтером на деревообрабатывающем комбинате и был подпольным миллионером. Семью держал на воде и хлебе, а деньги и золото в трехлитровых банках закапывал в погребе. Он так умело мухлевал с документами, что его не раскрыли, своей смертью умер в больнице.
Мне скажете, где клад? прямо спросил Боря.
Ты что же думаешь? Я после смерти стал добряком и простаком?
Так ведь пропадет все! Или случайно кто-нибудь наткнется.
Подумаю, через силу обещал старикашка. Сегодня мы с тобой займемся неоприходованием товарно-материальных ценностей и денежной выручки в кассу. А пока домашнее задание. Как в документах готовое сырье отнести на издержки производства?..
Бывшего директора рыбного комбината на Каспии, чернявого азербайджанца, прокуратура арестовала, приговорили к высшей мере, но сгинул он на урановых рудниках. Дело засекретили из-за сокрушительных размеров воровства. Левая черная икра в банках под этикетками «Килька в томатном соусе» рассылалась тоннами. Азербайджанцу удалось просверлить дыры и в железном занавесе, и деликатесная «килька» пришла к потребителю в Европе, Америке. Лопали ее даже в Южной Африке. Мошенник в особо крупных размерах, вспоминая свой бизнес, хвастался с кавказской заносчивостью и неистребимым акцентом:
Я биль гением! Клянусь! Такие людь на меня риботыли! Вертикаль и горизонталь, он стучал по своему лбу, воть этими руками построиль! Прокурор нэ знал, что дэлать! Вай! Два мыныстэрства в тюрьму сажать? Ныкто нэ обыжин, все замазаны.
У Бориса отношение к черной икре было особым, он стискивал зубы, бормотал ругательства и чертил схему: от браконьерского улова осетров до переклеивания ярлыков в Венгрии, возврата денег и размещения их в швейцарских банках. Схема была разветвленной, напоминала крону дерева без листьев. Слабые места таились в крайних маленьких веточках.
Икорный король попался случайно, когда партию икры направили как дешевые консервы в маленький городок на Ставрополье. В первый день продали пять банок, а на второй перед магазином выстроилась огромная очередь. Продавец и заведующая, не будь дурами, заявили, что «кильки» закончились. Народ, как и Боря, отродясь не пробовавший деликатеса, взбунтовался, принялся брать магазин штурмом. Приехала милиция, товар конфисковали. Для каспийского магната три ящика, не по адресу отправленные, тьфу! Он и знать не знал, что за веревочку уцепились и клубок раскручивают. Почему? Потому что человек, отвечающий за экспедицию, побоялся признаться в ошибке. Два года следствие в строжайшей тайне велось. Потом арест и конфискация. Но все конфисковать, естественно, не могли.
Боря уже понял, что клянчить у прижимистых покойников только пугать их. В отличие от лесопильного бухгалтера рыбный магнат о семье не забывал. Пообещал:
Будышь хорошо умным быть, нэ обижу. Трэть дам. Остальное моым детям и вунукам.
У литовского цеховика, баскетбольного роста увальня, тоже был акцент, Боре приходилось внимательно слушать и переспрашивать. Прибалт организовал подпольную фабрику трикотажа, которая по объему продукции могла соперничать с большим комбинатом. Идея заключалась в том, что цехи, в каждом не более двадцати работников, были разбросаны по трем республикам Литве, Латвии и Эстонии. Действовали под вывеской ателье по художественному ремонту трикотажа. Сырье, станки, красители, упаковки для готового товара, лекала модных кофточек и прочие средства производства получали из России, Украины, Белоруссии и Казахстана. Как для нормального законного предприятия! То есть горячему литовскому парню удалось обмануть ни много ни мало Госплан!
Будышь хорошо умным быть, нэ обижу. Трэть дам. Остальное моым детям и вунукам.
У литовского цеховика, баскетбольного роста увальня, тоже был акцент, Боре приходилось внимательно слушать и переспрашивать. Прибалт организовал подпольную фабрику трикотажа, которая по объему продукции могла соперничать с большим комбинатом. Идея заключалась в том, что цехи, в каждом не более двадцати работников, были разбросаны по трем республикам Литве, Латвии и Эстонии. Действовали под вывеской ателье по художественному ремонту трикотажа. Сырье, станки, красители, упаковки для готового товара, лекала модных кофточек и прочие средства производства получали из России, Украины, Белоруссии и Казахстана. Как для нормального законного предприятия! То есть горячему литовскому парню удалось обмануть ни много ни мало Госплан!