По выводе посадников, бояр и прочих лучших псковских граждан великий князь начал раздавать боярские деревни своим боярам и определил во Пскове наместниками своими боярина Григория Федоровича Морозова да конюшего своего Ивана Андреевича Челядина и при них, для писания полных грамот и докладных, дьяка Мисюру, или Михайла Мунехина, и другого ямского дьяка, Андрея Никифоровича Волосатого; сверх того, уставил и воевод градских и по всем 12 псковским пригородам назначил также из своих детей боярских 12 наместников, или городничих, и 12 старост московских с их приказчиками, пошлинниками и тиунами, или судьями, а к ним 12 же старост псковских, коим дозволено с наместниками и тиунами заседать в судах; по волостям же уставлены были земские суды и с приказными; а всем им вместо жалованья даны деревни, и велено им же по всем пригородам и волостям привести народ к присяге. Для руководства в производстве судных дел великий князь дал псковичам уставную грамоту с назначением деловых пошлин. Из детей боярских для охранения Пскова и своих наместников оставил он на год 1000 человек, вызванных из Москвы, и велел занять им весь Средний город, а псковичам там не оставаться ни одному человеку и дворы свои ставить в Большом крайнем городе. Туда же указал вывести торговую площадь и гостиный двор (бывшие за Домантовой стеной, где и ныне), назначил для оных место за Средним городом против Лужских ворот, за рвом, на огороде Юшки Носухина и посадника Григория Кротова, и сие место с тех пор прозвано новым торгом; а из Крома, то есть верхней части крепости, приказал всем псковичам статки (имущества) свои, хлеб и всякий запас и клети вывезти по домам и в Кроме размерить место, где быть собственному его двору, и житницам хлебным, и новой его церкви[34]; а в соборной церкви указал быть денно и нощно неугасимой свеще. Между тем пока великий князь пребывал еше во Пскове, послано в Москву от него известие о взятии сего города и повеление прислать сюда: 1) из низовых десяти городов на места выведенных туда 300 семей, поселян столько же, которые того же года к Троицыну дню приехали; 2) гостей московских для установления во Пскове тамги, или купеческих пошлин, с привозных и вывозных товаров, каковой пошлины у псковичей прежде никогда не бывало; сии гости тогда же при великом князе во Псков и прибыли; 3) для стражи города 500 человек новгородских пищальников (ружейников) и воротников (караульных по заставам); 4) монетных мастеров. Ибо великий князь отменил прежнее псковское клеймо и установил свое, о котором выше уже сказано. Всем им дома отведены были в Среднем городе, в коем тогда насчитывалось до 1500 дворов, а Псковская летопись по Архивскому списку полагает до 6500. Но сей счет, может быть, включает число всех градских дворов. Распорядив, таким образом, новый образ правления во Пскове и прожив там целый месяц, великий князь отправился обратно в Новгород и оттуда в Москву. При отъезде взял он с собой и другой любимый псковичами колокол, называвшийся «корсунским», а в замену оного уже в 1518 году прислал им в соборную Троицкую церковь большой колокол.
Так пал знаменитый Псков, сверстник и названный меньший брат Великого Новгорода, союзник городов ганзейских, бедный произведениями своей области, но обогатившийся деятельностью и тщательностью в переводной торговле, славившийся в течение многих веков свободой, всегда утесняемый сильными соседями, но храбро и мужественно защищавший оную, уступавший Новгороду в изобилии, но от европейских соседей больше его образованный просвещением и нравственностью и несколько лет долее его сохранивший свою вольность. Даже и потомство древних псковичей не осталось уже на местах своих. Ибо сверх выведенных при сем случае лучших граждан в 1569 году еще переселено было 500, в 1615 году 300 семейств, а в 1695 году от случившейся во Пскове ужаснейшей из всех прежних моровой язвы почти все коренные жители вымерли, как сказано в летописи, и места их заселены уже переведенцами и пришельцами разного рода из других городов.
Определенные великим князем Василием Ивановичем во Пскове наместники, и по пригородам городничие, и московские старосты, и судьи не только не уделяли в судах своих никакой власти посаженным с ними псковским старостам, но и не внимали их представлениям. Из дошедших до нас грамот царя Ивана Васильевича видно, что не только наместники сильны были во Пскове, но и царские при них дьяки имели власть раздавать и отводить общественные угодья и даже деревни на оброк, по крайней мере впредь до указа государева. Простой народ, издревле привыкший к республиканской свободе, везде также чувствовал ограничивания, притеснения, необыкновенные налоги, от ябедников подметы и поклепы; а за выпуск на поруки платил по пять, по семь и по десять рублей, и если кто осмеливался ссылаться на установленные государевой грамотой пошлины умеренные за поручительство, того убивали. От таких насильств, как говорит летопись, многие, оставив жен и детей, разбежались по чужим городам, и все пригороды опустели; а иноземцы, жившие во Пскове, выехали в свои земли. С другой стороны, великий князь при всех своих походах на войну начал требовать от Пскова посошного[35]* набора войск. Таким образом, в 1512 году при походе под Смоленск взял он от псковичей 1000 человек пищальников, то есть ружейных стрельцов, из земцев, из коих многие там и побиты. В том же году и тогда же был и другой наряд псковского войска с князем Михаилом Кислицей. «Все то, говорит Псковский летописец, было псковичам не легость, тех людей поднимая». В 1515 году они ходили еще с наместником своим Андреем Васильевичем Сабуровым в Литву под Брацлав, а в 1517 города псковские Опочка, Воронич и Велье взаимно выдержали сильное нашествие и опустошение от литовских войск, соединенных со многими другими под предводительством Константина, князя Острожского, и потом в 1519 году опять псковские войска ходили в Литву, даже до Вильны. К счастью, еще тогда не было опасности от лифляндцев, ослабленных внутренними своими несогласиями и хранивших заключенный с Россией мир ненарушимым.