Алашаньские монголы на юго-западе были в ведении цзянцзюня Нинся. Город Нинся, расположенный в долине Хуанхэ, между Ордосом и Алашанем, одновременно был административным центром одноименной области провинции Ганьсу. Резиденция одного из амбаней город Синин, была одновременно административным центром одноименной области в провинции Ганьсу.
Монгольское население Цинской империи до начала ХХ в. находилось в привилегированном положении по отношению к простому китайскому (ханьскому) населению страны. Значительная часть монгольского населения была включена в состав наиболее привилегированного военно-служилого восьмизнаменного сословия. К знаменному сословию были приписаны все монголы-чахары, отличавшиеся с XVIII в. преданностью маньчжурской династии. Все коренное монгольское население Хулуньбуирского округа состояло в знаменном сословии и составляло 17 хошунов. О бар-гутах русские писали: «Войска Хулунбуира, или как их принято называть в виду их свирепости в разговоре баргутские войска, до последнего времени считались наилучшими из провинциальных войск Китая Выдающиеся боевые качества хулунбуирские войска приобрели благодаря постоянному пребыванию под знаменами и участию в ежегодных общих смотрах в
Хайларе, где они тренировались они существовали далеко не номинально, не на бумаге, как это целыми столетиями наблюдалось в провинциях Китая, в Монголии и в особенности в Халхе»32.
В Синьцзяне, кроме переселенных туда чахар, в состав восьмизнаменного сословия были включены олёты или кара-калмыки. Восьмизнаменное население и армия делилось на 24 корпуса, по 3 (маньчжурский, монгольский и китайский) в каждом из 8 знамен. В конце XIX в. в монгольских частях цинской гвардии на действительной службе было около 20 тыс. человек33. Восьмизнаменные монголы несли службу в Маньчжурии, в Халхе и Кобдо, в Синьцзяне, а также в крупных городах почти всех провинций Внутреннего Китая, включая Пекин.
Не включенные в состав восьмизнаменных войск монголы, в том числе халха, так же находились на особом положении, имея самоуправление, отдельную систему гражданской и военной службы, особую судебно-правовую и налоговую системы. Современные исследователи пишут: «все мужское население Халхи, кроме лам, в возрасте от 18 до 60 лет считалось не только военнообязанным, но и находящимся на военной службе. Монголия, разделенная по военнотерриториальному признаку на аймаки, включала в себя более мелкие войсковые соединения хошуны, объединявших несколько полков, каждый из которых состоял из пяти-шести сомонов пятнадцать десятков конников
В мирное время хошунские военные формирования выполняли полицейские функции и лишь частично были вооружены стрелковым оружием. Полноценными же воинами являлись маньчжурские части»34 .
Монголы в Цинской империи несли службу на границе с Россией. В Монголии на границе с Россией имелись постоянные посты и караулы, в которых проходили службу монголы из ближайших хошунов, по 36 месяцев. Кроме караулов, где монголы несли службу определенный срок (мори-харул), были караулы, где солдаты жили постоянно, с семьями (гэрь-харул).
Исследователь А.А. Баторский в 1889 г. перечислил 31 китайский (монгольский) пограничный караул на линии от Абагайту до Шабинь-дабага35. Он указал на 10 караулов между Кяхтой и Шабинь-дабага, но позднее отмечалось, что только вдоль южного хребта Танну-Ола от оз. Косогол (Хубсугул) до оз. Убса имелось 1 6 пограничных караулов, на которых находилось в 1900 г. 370 монголов и 3 китайца. Численность наиболее важных караулов достигала 30 человек, командовал пограничной линией цинский офицер, находившийся на карауле Дзинзилик.
На разных участках границы система наблюдения и охраны была различной. На одних участках в обязанности монгол входило ежегодное посещение линии границы, обычно под руководством маньчжурских чиновников. В качестве примера можно привести участок на стыке Саяна и Алтая, от перевала Богосук до знака Шабин-дабага. В документе под названием «Разменный лист выданный Великого Дайцинского государства от командированных Улясутайскими Цзян-цзюнем и Хэбэй Амбанями, для осмотра пограничных знаков: письмоводителя Силингэ и двух поручиков Куй-юй и Гэнгэ-нэнь» за 1898 г. говорится: «Ныне во исполнение поручений сего года пятой луны двадцать второго числа (июня двадцать восьмого) мы прибыли на место Даоланьтологай и встретились там с командированным русским чиновником Владимиром Архиповым, откуда к северу от хребта Богосук, до хребта Шабин дабага, нами были по порядку осмотрены пограничные знаки. По осмотру, никаких повреждений не оказалось и недоразумений между обоими государствами также не было, а потому обе стороны обменялись составленными протоколами»36. Далее, на восток, имелась сплошная линия постоянных караулов, но по границе, отделявшей собственно Монголию от Танну-Тува Урянхай. Из Усинского пограничного округа в начале XX в. сообщали: «Зиму караулы по хребту Таннуола простояли на старых местах. Состав караулов: Начальник /Тузлакчжи/ из военных, при нем 30 простых монгол, не обученных военному делу; вооружение было фитильные гладкоствольные ружья караулы были в распоряжении Улясутайского Дзян Дзюня/ На некоторых караулах за начальника не военный и не обученный военному делу монгол с содержанием в половину получаемого Тузулакжином и титулуется уж «Тай-чи»»37. Линия монгольских пограничных караулов отделяла также Халху от Хулуньбуира. К началу ХХ в. монгольское ополчение не было сколько-нибудь значительной силой, которую цинская власть могла бы использовать для решения своих внутри и внешне политических задач. Монгольские караулы выполняли задачи охраны и защиты интересов собственных этно-племенных групп, а не государства в целом.