Славный московский иконописец Андрей Рублев сделал список с Владимирской иконы Божией Матери, а саму чудотворную икону некоторое время спустя с великой честью проводили обратно, во Владимир.
Через два года по распоряжению и благословению митрополита на месте встречи был основан монастырь, названный Сретенским, и церковь Сретенья Владимирской иконы Божией Матери стала ее собором.
С этого времени дорога из города (а городом назывался Кремль) к месту встречи иконы чудесной спасительницы в народе получила название Сретенской, а когда дорога обстроилась и превратилась в улицу, за ней осталось то же название. С течением времени в живой московской речи Сретенская улица стала Сретенкой. Так мы называем эту старинную улицу и сегодня.
Вновь принесли в Москву чудотворную икону Владимирской Божией Матери из Владимира в 1480 году, при новой беде, грозившей русской столице, и поставили в нововоздвигнутом в Кремле храме Успения Божией Матери.
Сто лет прошло после Куликовской битвы, а великий князь московский Иван III, к тому времени уже объединивший под своей рукой многие русские княжества и именовавший себя государем всея Руси, все еще продолжал считаться данником Золотой Орды. Но Русь постепенно выходила из повиновения Орде: Иван III уже не ездил на поклон к хану, не платил полностью тяжкую дань.
И тогда хан Золотой Орды Ахмат решил вернуть Русь московского князя к прежним временам полной покорности.
В 1468 году Ахмат предпринял поход на Русь, но русские дружины не пустили его дальше окраинных рязанских земель. Потеряв в схватках многих своих людей, хан ушел обратно. В 1472 году новый поход также окончился для Ахмата неудачно.
Не добившись военных успехов, Ахмат посылает в 1474 году в Москву посольство за данью. Посол прибыл с отрядом в шестьсот воинов. Как ни старался посол, он не смог добиться от московского князя исполнения ханских требований в полной мере.
Два года спустя, в 1476 году, прибыло новое татарское посольство с ханским приказанием прибыть московскому князю в Орду. Но Иван III ответил послу, что в Орду он не поедет, и что отныне и навсегда Русь отказывается подчиняться приказам хана и прекращает платить дань Орде. Иван III бросил на пол и растоптал басму ханскую печать, которой полагалось оказывать такое же почтение, как самому хану, ибо она являлась его символом. После чего послы хана с позором были изгнаны. Легенда даже утверждает, что все они, кроме одного, отправленного к хану, были убиты, а оставленному в живых послу Иван III сказал: «Спеши объявить хану виденное тобою, что сделалось с басмою и послами, то будет с ним, если он не оставит меня в покое».
На дерзкий вызов Ивана III хан Ахмат ответил угрозой: «Да будет жестоко наказан раб наш князь Московский!» и начал готовиться к походу на Москву.
В 1480 году хан Ахмат заключил военный союз с королем польским и литовским Казимиром о совместной войне против Руси, приказал своим подвластным татарским ханам и князьям всем идти вместе с ним в поход на Русь.
В середине лета огромное татарское войско двинулось а Русь, по пути к нему должно было присоединиться войско короля Казимира.
Получив известие о приближении войска Ахмата, Иван III отправил русские полки занять позиции по Оке на обычном пути, которым татары приходили на Русь. Однако Ахмат не пошел обычным путем татарских вторжений, а вышел западнее главных русских сил к реке Угре притоку Оки, где должна была состояться встреча с Казимиром.
Татары пытались с ходу форсировать Угру. Русские сторожевые отряды вступили с ними в бой. Четыре дня шли бои за переправу, татары отступили и встали лагерем.
Татары пытались с ходу форсировать Угру. Русские сторожевые отряды вступили с ними в бой. Четыре дня шли бои за переправу, татары отступили и встали лагерем.
Между тем к Угре подтянулись основные русские силы и также встали лагерем.
Каждый день шли мелкие стычки, возникала перестрелка, но ни одна из армий не начинала сражения.
Татары ожидали подкрепления войско польского короля. Иван III знал об этом. Напряжение нарастало, среди русских воевод нашлись два близких к великому князю боярина его любимцы Ошер и Григорий Мамон, которые не верили в победу русских. «Сии, пишет Карамзин, как сказано в летописи, тучные вельможи любили свое имение, жен и детей гораздо более отечества и не преставали шептать государю, что лучше искать мира», а это значило, что тогда придется Руси жить под татарским игом еще неизвестно сколько времени. Эти воеводы готовы были подчиниться игу.
Дрогнул от их внушений и великий князь. Он оставил войско и вернулся в Москву.
Совсем другое настроение царило в войске. Воины называли этих бояр «предателями отечества», да и Ивана III упрекали в том, что он «бежит прочь бою с татарами». Сами же они готовы были сражаться насмерть. Сын московского князя Иоанн отказался подчиниться приказу отца и ехать за ним в Москву. «Умру здесь, а за отцом не пойду», сказал он.
Священники в московских храмах служили перед чудотворными иконами, и особенно перед Владимирской иконой Божией Матери, молебны.
Архиепископ ростовский Вассиан, известный проповедник, обратился к Ивану III с посланием, в котором укорял князя: «Вся кровь христианская падет на тебя за то, что выдавши христианство, бежишь прочь бою с татарами, не поставивши и не бившись с ними; зачем боишься смерти? Не бессмертный ты человек, смертный; а без року смерти нет ни человеку, ни птице, ни зверю: дай мне, старику, войско в руки, увидишь, уклоню ли я лицо свое перед татарами!» От стыда не решившись въехать в Москву, где все были согласны с упреками архиепископа, Иван III посидел две недели в Красном Селе и возвратился на Угру.