— Ты же понимаешь, что ничего оскорбительного он про твоего отца сказать не хотел. Мы все очень уважаем Дракона.
— Но некоторые меньше других, — тихо сказал оскорбленный сын, буравя Кэллуса взглядом.
— Это потому что у них, — кивок в сторону остальных ребят, — твой отец не соблазнял тетушек.
— Твоя тетя сама пришла отцу… В прямом смысле, пришла к нему в спальню, и надо было быть крупным идиотом, чтобы не понять чего та хотела!
— Гликерия не могла прийти сама!
— Почему?… Потому что она дочь графа, а мы простые горожане?!- начал закипать Кир. Разозлить его было практически не возможно, он всегда отшучивался, если не трогать его семью.
Оба начали подниматься.
— Парни, парни!…- развел в стороны руки Сейя, стараясь усадить их на место. — Вы же друзья! Да вас с первого курса друг без друга никто не видел!
— Вот именно — друзья, — с горечью сказал Кэл. — И я думал, что это… звание сможет уберечь женщин из моего дома от «сетей» магистра Игоря.
— Кэл!… - начал Кир, потом замолчал и принялся брезгливо копошиться в тарелке, будто еда в ней протухла неделю назад. — Она действительно сама пришла… Подожди, дай сказать! Я не хотел при всех, но остальные и, правда, подумают, что отец такой подлец. Вон Сейя, наверно, уже приготовился прятать своих сестер… Отца не было, и ей открыл дверь я, так как было поздно и прислугу уже отпустили. Я пытался ее не пустить и выпроводить, но она была очень… настойчива. Потом вернулся папа…
— Поклянись!… Поклянись, что все было так!
— Клянусь!
Если Кир сказал «клянусь», то все сказанное им было истиной. Он мог и схитрить, и соврать, но клятву всегда свято чтил, это знали все в Академии. Правда, добиться от него клятвы было практически невозможно.
— Вот срам-то! — уткнулся в руки Кэл, который лучше чем кто-либо знал характер своего друга. — Хорошо, что мы твоего отца ни вчера, ни сегодня не встретили.
— А ты ему разборку хотел учинить? — поинтересовался Кир. — Поздно, я уже обо всем с ним поговорил. Потому он и не пришел сегодня домой ночевать, решил, что нам обоим надо остыть.
— Ты разругался с отцом? — удивился Торек. Мы все молчали во время их беседы, так как решили, что друзья должны сами разобраться и заговорили, как только заметили, что гроза миновала.
— Я ценю своих друзей, и он это знал. Кстати, Иля, про тебя я ему все время говорю: "Если тронешь — отрекусь!".
— Ты для себя место бережешь? — ехидно заметил Кэллус, который понемногу начал отходить. Я же была так поражена интересом магистра Игоря ко мне, что даже ничего не вставила.
— Отречься не успеешь, — хохотнул Торек, — тебя Бессмертник раньше сиротой оставит.
— Если Иллия не опередит, — заметил Сейя. — Кстати, Иль, ты не в курсе, чего нас всех поотзывали с мест стажировки?
— Меня не отзывали, — качнул головой Кэллус. — Просто наставнику, что-то нужно в столице.
— А меня вот вызвали, да и Елега тоже. А тебя, Кир? Отец ничего не говорил?
— Да он сам без понятия, — отозвался тот, заглядывая в вырез на платье подавальщицы, который ему настойчиво демонстрировали. — Ему послание от магистра Рэмма пришло, потом мы сорвались с места, и вот уже в Старьгороде.
— Странно все это, — насторожился Ярр, он всегда был излишне подозрителен, жизнь научила.
— Да не напрягайся, — похлопала я его по плечу. — Во дворце никаких опасных слухов не ходит, да и Великий ведет себя как обычно.
— А сама, какие выводы делаешь?
— С выводами это не ко мне, а к Сейе. Умозаключения — это его стезя.
Мы все посмотрели на пексинца, тот улыбнулся чуть насмешливой улыбкой и ответил:
— Ладно, просвещу вас убогих. Мне так кажется, что в Академии готовится какое-то соревнование. Возможно друг с другом или со Школой знахарей, а может вообще с Миританом или с Литией, потому и собирают лучших.
— А я — не лучший? — обиделся Кэллус.