Вскоре он вышел на возвышенность, откуда увидел последние закатные лучи, такие же раскаленные полосы, как и те, что видел днем раньше с южных отрогов Хребта Мира.
Только теперь величественное зрелище не тронуло его сердце. Теперь он понял, что надежда освободиться от прошлого была напрасной, что воспоминания будут терзать его, куда бы он ни пошел и что бы ни делал. Он не почувствовал удовлетворения, отомстив Вальрику, и не ощутил никакой радости, разгромив орков.
Он вообще ничего не почувствовал.
Вульфгар даже не удосужился смыть кровь с одежды или перевязать многочисленные неглубокие раны. Сначала он шел на закат, потом — наперегонки с луной, поднявшейся у него за спиной и начавшей свой путь к западному горизонту.
Тремя днями позже он оказался перед восточными воротами Лускана.
Глава 11. Боевой Маг
— Не входи сюда! — вскричал Ла Валль, а потом добавил просительно: — Умоляю тебя.
Но Энтрери смотрел на него с непроницаемым выражением лица.
— Ты ранил Кадрана Гордеона, — продолжал Ла Валль. — Причем гораздо больше ты уязвил его гордость, чем плоть. Поверь мне, это намного опаснее.
— Гордеон — дурак, — огрызнулся Энтрери.
— Но у этого дурака — войско, — поддел его чародей. — Нет второй такой гильдии со столь же прочным положением на улицах, как Басадони. У них столько сил и возможностей, как ни у кого, и все это они обратили против Артемиса Энтрери, можешь мне поверить.
— А может, и против Ла Валля? — с ухмылкой спросил убийца. — За то, что разговаривал с тем, на кого охотятся?
Ла Валль ничего не сказал, только не сводил тяжелого взгляда с человека, который, вероятно, приговорил его уже одним своим присутствием в его комнате.
— Можешь рассказать им все, что потребуется, — разрешил Энтрери. — Правда. Не пытайся обманывать их ради меня. Скажи, что я пришел сюда без приглашения, чтобы поговорить с тобой. И скажи, что ран на мне не было, несмотря на все их усилия.
— Хочешь их подразнить?
— А разве это имеет значение? — пожал плечами Энтрери.
Ла Валль промолчал, и убийца, коротко поклонившись, подошел к окну, обезвредил неуловимым движением руки одну ловушку, осторожно протиснулся, чтобы не задеть остальные, скользнул по стене и неслышно спрыгнул на улицу.
Он решился пройти мимо «Медного муравья», но только мимоходом. Все же хафлинга у дверей его заметили. К удивлению убийцы, в переулочке, куда выходила боковая стена здания, вновь открылась потайная дверь и Двавел Тиггервиллис вышла поговорить с ним.
— Боевой маг, — предостерегающим шепотом произнесла она. — Его зовут Мерле Паризо. У него слава непревзойденного бойца во всем Калимпорте. Опасайся его, Артемис Энтрери! Беги! Беги из города и вообще из Калимшана! — Сказав это, она скользнула в щель и исчезла за стеной.
Серьезность ее слов и тона заставила убийцу призадуматься. Одно то, что Двавел вышла предупредить его без всякой выгоды для себя, — ведь чем бы он отплатил ей, если бы последовал совету и бежал из города? — но с риском потерять все, могло означать, что ей велели сказать именно это. Или же что боевой маг не делал никакой тайны из своих намерений.
Так что не исключено, что этот чародей чересчур самоуверен, решил Энтрери, однако то было слабое утешение. Боевой маг! Волшебник, целиком посвятивший себя искусству вести бой с помощью магии. Пусть он и самоуверен, но он имеет на это право. Энтрери сражался и убивал многих чародеев, однако всю безнадежность нынешнего положения понимал вполне. Для опытного воина, если только он успел подготовить удобное поле боя, обычный маг не был серьезным соперником. Но даже если и нет, задача все равно не являлась такой уж тяжелой, поскольку чародеи по самой своей природе были рассеянны и медлительны.