Поэтому от Дамограна я бессознательно ожидал некоторого налета провинциальности, второразрядности и был очень удивлен, когда действительность оказалась далекой от моих представлений.
Особенно меня поразила почти повальная молодость встречных людей. Старые лица здесь попадались даже реже, чем на Земле, хотя и чаще, чем на Астурии, где уже давно действовала государственная программа бесплатного омоложения для граждан старше шестидесяти лет. Технология возвращения молодости тоже появилась на Астурии в результате исследований профессора Фернандо Альбы, который пытался искусственно привить колдовской Дар простым смертным. К счастью, это ему не удалось – зато он сумел досконально разобраться в биохимических процессах, которые препятствуют старению колдунов, и разработал методику восстановления организма, пригодную для обычных людей. Эта процедура была весьма сложной, длительной и неприятной, а вдобавок очень дорогостоящей, что сильно тормозило ее повсеместное распространение. В последнее время основным критерием цивилизованности и уровня благополучия планет в этом мире считался процент старых людей, прошедших омоложение.
– Думаю, мы взялись за дело не с того конца, – сказал я. – Следовало бы сначала навести справки в Вавилоне.
– Если понадобится, наведем, – ответил Патрик. – Хотя я сильно сомневаюсь, что Амалию там знают. Скорее всего, она была на Земле Мардука инкогнито и встреча со знакомыми в ее планы не входила. Вернее, в планы того, кто ее туда приводил.
– Ричи?
– Вполне может быть. Я бы даже сказал, что очень вероятно.
– Думаешь, он живет с Амалией на Дамогране?
– С ней – возможно, а здесь – вряд ли. Ричи никогда не любил космический мир. Но если с тех пор его вкусы изменились, то эта планета – весьма удачный выбор.
– Почему ты так думаешь?
– Дамогран высокоразвит и благополучен – жить здесь комфортно. Он в меру густонаселен – здесь не тесно и вместе с тем легко затеряться. Он демократичен – здесь никто не станет лезть в твои дела и навязчиво интересоваться твоими странностями. Кроме того, он не входит в отцовскую Империю и в ближайшем будущем не намерен к ней присоединяться. Однако Дамогран не является агрессивным противником объединения Галактики, как, например, Терра-Сицилия или Поднебесная; он не ставит отцу палки в колеса, да и вообще не играет значительной роли в межзвездной политике. Внимание имперского правительства к таким нейтральным и миролюбивым планетам пока минимально: хватает и других забот. А у отца есть еще и чисто личная причина не дразнить дамогранские власти.
– Какая же?
– В свое время он крупно здесь набедокурил, создал серьезную аварийную ситуацию, когда вместе с мамой улетал на Астурию. – Патрик грустно улыбнулся. – Возможно, как раз на Дамогране они меня и сделали.
Он всегда становился чуть печальным, когда говорил о своих отце и матери вместе. Отчасти я понимал его, но только отчасти. Ведь мои родители то жили порознь, то сходились, то снова расходились, и в любом случае сохранялось чувство, что мы одна семья – пусть и не очень благополучная. А у Патрика отец был женат на Анхеле, мать была замужем за Эриком, и он с детства разрывался между двумя семьями...
Мы дошли до конца бульвара и пересекли площадь, в центре которой стоял памятник капитану Дугласу Адамсу, первооткрывателю Дамограна.
– Вот здесь мы расстались, – произнес Патрик, остановившись возле стоянки флай-такси. – Амалия чмокнула меня в щеку, сказала «пока» и направилась вон к тому дому.
Он указал влево, где за небольшим сквером с резвившейся детворой возвышалось цилиндрическое здание – как минимум на сорок этажей. Судя по отсутствию рекламных вывесок, это был полностью жилой дом.
– А ты вернулся обратно в парк?
– Нет. В облом было тащиться три километра вверх по бульвару.