Сэмвелл Тарли был там же, где другие стюарды, и поил своих лошадей. Их у него на попечении было трое: его собственная и две вьючных, каждая из которых везла большую плетеную клетку с воронами. Птицы, завидев Джона, захлопали крыльями и подняли шум. Некоторые их крики подозрительно напоминали слова.
Ты что, говорить их учишь? спросил Джон Сэма.
Так, понемножку. Трое уже умеют говорить «снег» и «Сноу».
С меня довольно и одной птицы, которая кличет меня по имени, а «снег» для черного брата слово не слишком приятное. Снег на севере часто означает смерть.
Что там, в Белом Древе?
Кости, пепел и пустые дома. Джон подал Сэму свернутый пергамент. Старый Медведь велел отправить это Эйемону.
Сэм взял птицу из клетки, погладил ей перья, прикрепил письмо и сказал:
Лети домой, храбрец. Домой. Ворон каркнул что-то в ответ, и Сэм подкинул его в воздух. Тот захлопал крыльями и полетел ввысь сквозь кроны деревьев. Жаль, что он и меня не может прихватить с собой.
Все маешься?
Д-да но уже не так боюсь, как раньше, правда. В первую ночь, когда кто-нибудь вставал отлить, мне каждый раз казалось, что это одичалые крадутся, чтобы перерезать мне глотку. Я боялся, что если закрою глаза, то больше уж их не открою но в конце концов все-таки рассвело. Сэм заставил себя улыбнуться. Может, я и трус, но не дурак. У меня все тело ноет от езды и ночевок на земле, но я почти уже совсем не боюсь. Смотри. Он вытянул руку показать, что она не дрожит. И я работаю над своими картами.
«Странное дело», подумал Джон. Двести храбрых мужчин отправились за Стену, и единственный из них, кто стал бояться не больше, а меньше, это Сэм, сам себя признающий трусом.
«Странное дело», подумал Джон. Двести храбрых мужчин отправились за Стену, и единственный из них, кто стал бояться не больше, а меньше, это Сэм, сам себя признающий трусом.
Мы еще сделаем из тебя разведчика. Глядишь, и в передовых окажешься, как Гренн. Может, мне поговорить на этот счет со Старым Медведем?
Посмей только! Сэм натянул на голову капюшон своего необъятного черного плаща и взгромоздился на лошадь. Она была ездовая, медлительная и неповоротливая, но лучше подходила для его веса, чем маленькие коньки, на которых ехали разведчики. Я надеялся, что мы останемся ночевать в деревне, с грустью сказал он. Хорошо бы снова поспать под крышей.
Крыш там все равно на всех не хватило бы. Джон улыбнулся Сэму на прощание и отъехал. Почти вся колонна уже выступила в путь, и он двинулся в объезд деревни, чтобы избежать толкотни. Он уже насмотрелся на Белое Древо.
Призрак выскочил из подлеска так внезапно, что конь шарахнулся и взвился на дыбы. Белый волк, когда охотился, убегал далеко, но везло ему ненамного больше, чем фуражирам, которых посылал за дичью Смолвуд. Дайвен как-то у костра сказал Джону, что в лесу так же пусто, как и в деревнях. «Ну, нас ведь много, ответил Джон. И шум, который мы производим, наверно, распугивает дичь». «Так оно или нет, что-то ее распугало это точно».
Конь успокоился, и Призрак потрусил рядом. В зарослях терновника Джон поравнялся с Мормонтом.
Ну что, отправили птицу? спросил Старый Медведь.
Да, милорд. Сэм учит их говорить.
Он еще пожалеет об этом, фыркнул Старый Медведь. Шуму от этих проклятых тварей хоть отбавляй, а путного ничего не услышишь.
Некоторое время они ехали молча. Потом Джон сказал:
Если мой дядя тоже нашел эти деревни пустыми
то захотел узнать причину этого, закончил за него лорд Мормонт, но кому-то или чему-то нежелательно было, чтобы он узнал. Ну что ж, с Куореном нас будет триста, и враг, кто бы он ни был, нас просто так не возьмет. Мы найдем их, Джон, обещаю.
«Или они нас», подумал Джон.
Арья
Река сине-зеленой лентой сверкала под утренним солнцем. По ее берегам густо рос тростник, и Арья заметила, как побежали круги от скользнувшей по мелководью водяной змеи. Вверху лениво кружил ястреб.
Все здесь казалось таким мирным пока Косс не нашел мертвеца.
Вон там, в тростнике, показал он, и Арья тоже увидела. Тело солдата безобразно раздулось. Его зеленый плащ зацепился за корягу, и маленькие серебристые рыбки объедали ему лицо.
Говорил я вам, что тут мертвяки, сказал Ломми, раз вода мертвечиной отдает.
Йорен, увидев труп, плюнул.
Доббер, погляди, есть ли на нем что ценное. Кольчуга, нож, пара монет все равно. Пришпорив своего мерина, он въехал в реку, но конь увяз в мягком иле, и за тростниками было глубоко. Йорен сердито повернул назад мерин до колен перемазался в бурой жиже. Тут нам не перейти. Косс, ступай вверх по течению и поищи брод, а вы, Уот и Геррен, поезжайте вниз. Мы будем ждать вас здесь. Поставьте часовых.
Доббер нашел у мертвеца на поясе кожаный кошелек с четырьмя медяками и локоном светлых волос, перевязанным красной лентой. Ломми и Тарбер, раздевшись догола, полезли в воду, и Ломми стал кидаться в Пирожка илом, крича:
Пирожок из грязи! Пирожок из грязи!
Рорж в повозке ругался, грозился и требовал расковать его, пока Йорена нет, но никто не обращал на него внимания. Курц поймал рыбу голыми руками. Арья видела, как он это сделал: он стоял на мелководье, спокойный, как вода, а потом его рука метнулась, как змея, и схватила плывущую мимо рыбу. Это проще даже, чем ловить кошек, у рыб-то когтей нет.