Пока я подготавливал наше скромное жилище к приёму трех высокопоставленных гостей — по существу, трех самых могущественных людей в мире, — меня больше всего беспокоило, как я потом объясню все это миссис Мамфорд, которая жила в домике напротив нас.
Миссис Мамфорд заправляла всеми порядками на нашей улице, по крайней мере она считала себя кем-то вроде дирижёра — и ничто, ни развод, ни ограбление со взломом, не могло произойти без взмаха её дирижёрской палочки.
До сих пор она не слишком докучала нам с Сарьоном, очевидно считая нашу жизнь совершенно неинтересной. Но лишь до сегодняшнего утра. А сегодня я увидел, как миссис Мамфорд прилипла к окну в своей гостиной, и её маленькое хитрое личико было перекошено от любопытства. Она даже выбежала на улицу и попыталась выведать что-либо у полицейских. Не знаю, что они сказали ей, но миссис Мамфорд метнулась, словно кролик, к дому своей приятельницы-дирижерши, миссис Биллингсгейт, и теперь уже две любопытные дамочки выглядывали в окно. Завтра утром они наверняка будут стучаться в нашу дверь.
Я ставил в вазу несколько поздних роз и пытался придумать, как мы будем объясняться с соседями, когда в комнату вошёл Сарьон. И я сразу же позабыл о неуёмном любопытстве двух старушек.
Мой господин не вышел к завтраку, и я не стал его беспокоить. Зная, что он лёг в постель очень поздно, я позволил ему спать сколько захочется. Но выглядел он сейчас так, как будто вообще ни на миг не сомкнул глаз. За эту ночь Сарьон постарел лет на двадцать. Его лицо осунулось, сутулость стала более заметной. Каталист рассеянно прошёлся по комнате, вяло улыбнулся и поблагодарил меня за то, что я прибрал в доме. Но я знал, что на самом деле он сейчас не замечал ничего вокруг.
Мы прошли в кухню. Я заварил чай и сделал ему тост с маслом. Чаю он попил, а на тост посмотрел с рассеянным видом и отложил.
— Присядь, Ройвин, — тихим, спокойным голосом попросил Сарьон. — Я принял решение.
Я сел на стул, надеясь, что удастся уговорить каталиста поесть. В это мгновение зазвенел дверной звонок, и одновременно раздался стук в дверь чёрного хода. Я беспомощно посмотрел на моего господина. Он слабо улыбнулся, пожал плечами и пошёл к парадной двери, а я направился к чёрному ходу.
Армия полицейских, оцепивших улицу, теперь устремилась к нам в дом. Мною и Сарьоном занялась женщина в деловом костюме, которая назвалась представителем службы безопасности Армии Земли. Она сказала, что её люди должны осмотреть дом. Мы втроём прошли на кухню, где она усадила нас за стол и выложила перед нами план проведения предстоящего визита. Следом за этой женщиной в дом вошла команда суровых, решительных и неразговорчивых людей, приведших с собой свору таких же суровых и решительных собак.
Я слышал, как они ходят по дому — на втором этаже, в подвале, в каждой комнате. Не знаю, нашли ли они ещё какие-нибудь устройства, сияющие зелёным светом. Наверное, отыскали. Потому что они нашли все, когда-либо нами потерянное в доме, — включая недоеденное бисквитное печенье, которое завалилось за диванную подушку. Это печенье один из сотрудников вежливо протянул мне. Я предложил печенье его собаке, но пёс был слишком хорошо выдрессирован, чтобы принять подозрительную еду, выполняя служебные обязанности.
Я заметил, что Сарьон углубился в собственные мысли и не обращает ни малейшего внимания на план, который излагала женщина из службы безопасности. Поэтому я стал слушать за двоих — чтобы понять, чего от нас хотят и что мы должны будем делать. Но все это время я думал о том, какое же решение принял Сарьон.
— Его величество король Гаральд и генерал Боурис с адъютантами и сопровождающими лицами прибудут в одном автомобиле ровно в тринадцать ноль-ноль.