По силе воздействия на живые организмы, находившиеся в комнате, на втором месте, после ударной волны, была световая вспышка, на какую-то долю секунды в помещении вспыхнуло крошечное солнце. Если вернуться из дальнего Космоса на грешную землю, и уйти от аналогии со звездным взрывом, то все происходящее сильно смахивало на ядерный взрыв в миниатюре, но вот возникло ли при этом радиоактивное излучение, науке осталось неизвестным, его последствия сразу не проявляются, а чтобы проявились, до этого знаете ли, еще дожить надо
Больше всех, в результате инцидента, пострадали «обезьянки» их разбросало по полу неопрятными тряпичными кучками, валявшимися без признаков жизни, а меньше всех, три человека это естественно, компаньоны, защищенные своими шкирами, и как ни странно, маг, находившийся прямо в центре событий, но маг на то и маг, чтобы его так просто было не угандошить, тем более боевой маг. Все трое относительно бодро вскочили на ноги ну у может быть «вскочили» и не совсем адекватное определение произведенного ими действия, но на ногах очутились. Дениса подташнивало да что там лукавить тошнило не по детски: он ощущал в теле некоторую прозрачность, а в голове размеренный колокольный звон: Бом!.. Бом!.. Бом!.. приложило его все-таки не слабо он даже вяло ужаснулся, представив, что с ним было бы без шкиры, но время для рефлексии было неудачное надо было работать и Денис выкинул ненужные мысли из головы. Он хотел было снова начать обстрел восставшего из праха мага, успел даже подумать: «Феникс хренов!» но был остановлен Шэфом, видимо угадавшим его намеренья:
Добей этих. В голову. Приказ верховного главнокомандующего никакого протеста в душе Дениса не вызвал: «Ю la guerre comme Ю la guerre» подумал он на самом что ни на есть французском языке, а выгравированный на башке переводчик и здесь не преминул отметиться: «На войне, как на войне!»
Это было странно, но никаких отрицательных эмоций Денис не испытывал, он не переживал, что ему приходится убивать людей. Может быть дело было в том, что он находился в кадате, может быть он от природы был таким и только притворялся, причем главным образом перед самим собой, что он белый и пушистый, может недолгое пребывание в Ордене Пчелы так на него подействовало, а может быть дело было в том, что все эти люди только что сами пытались убить его, но факт остается фактом, добивая ниндзя, он комплексовал по этому поводу не больше, чем плотник забивающий гвозди в бревна.
Добей этих. В голову. Приказ верховного главнокомандующего никакого протеста в душе Дениса не вызвал: «Ю la guerre comme Ю la guerre» подумал он на самом что ни на есть французском языке, а выгравированный на башке переводчик и здесь не преминул отметиться: «На войне, как на войне!»
Это было странно, но никаких отрицательных эмоций Денис не испытывал, он не переживал, что ему приходится убивать людей. Может быть дело было в том, что он находился в кадате, может быть он от природы был таким и только притворялся, причем главным образом перед самим собой, что он белый и пушистый, может недолгое пребывание в Ордене Пчелы так на него подействовало, а может быть дело было в том, что все эти люди только что сами пытались убить его, но факт остается фактом, добивая ниндзя, он комплексовал по этому поводу не больше, чем плотник забивающий гвозди в бревна.
«Черным когтем», который Денис держал в левой руке, он сбрасывал с головы очередной «обезьянки» балаклаву чтобы отделить уже «обслуженных» клиентов от дожидающихся своей очереди, а «правый коготь» всаживал в глаз или в ухо в зависимости от того, как были повернуты головы беспомощно распростертых «черных обезьян». Последней из них повезло меньше остальных «товарок» когда Денис подошел, она была еще в сознании, и когда он сбросил с нее балаклаву, «обезьянка» повернула голову, и не имея возможности сделать что-либо иное видать хорошо ей досталось, уставилась на него маленькими, горящими ненавистью глазами. Вот как раз в один из этих глаз он хладнокровно, не испытывая ни восторга, ни ненависти, и всадил, напоследок, свой меч.
Кто-то может обвинить Шэфа и его кровавого подручного Дениса в неоправданной жестокости, чуть ли не в геноциде, но если он человек честный и не склонный ко лжи самому себе, то он вне всякого сомнения вынужден будет признать, что никакого иного приказа мудрый руководитель своему помощнику отдать не мог: взять в плен беспомощных, раненных врагов не было возможности война не была официальной, ведущейся хоть по каким-то правилам, это была, выражаясь современным языком, сшибка спецслужб, после которой свидетелей не остается. А самым главным резоном был тот, что если оставить кого-то из «черных обезьянок» в живых, то с вероятностью равной единице, придется встретиться с ней, по крайней мере, еще один раз, и кто после этого останется в живых это еще вопрос.
Денис же, будучи от природы весьма эмоциональным человеком, к тому же склонным к жалости и всяческим интеллигентским рефлексиям, качества эти прекрасные, за последнее время заметно подрастерял и в сложившейся ситуации с любимым руководителем, отдавшим варварский и бесчеловечный приказ, был полностью солидарен. Да и к тому же, надо честно признать из песни слова не выкинешь никакой жалости к людям а впрочем Денис их и за людей-то перестал считать, приглядевшись поближе были они действительно очень маленькие, действительно очень смуглые, узкоглазые и с густой растительностью на мор ну у будем считать на лице так вот, никакой жалости к этим существам, пытавшимся его убить, он не испытывал. С другой стороны, будь они рослыми, голубоглазыми блондинами, нордической внешности, вряд ли это что-либо принципиально изменило так что, по крайней мере, в расовых предрассудках обвинять Дениса не стоит.