Нет. Но мне кажется, это не фальшивка.
Вера, заметил епископ, весьма разумное основание для поступка.
По-моему, да, отозвался Корнуолл, однако для других, возможно, нет.
Что касается меня, подал голос Оливер, вера мое оправдание. Я не желаю до конца жизни оставаться чердачным гоблином и тратить отпущенный мне срок впустую!
Пожалуй, произнес Корнуолл, я тебя понимаю. Знаешь, Оливер, в университете есть что-то такое, что словно проникает в плоть и кровь. Он словно не от мира сего, как будто порожден чьей-то фантазией, где-то даже безумен. Погоня за знаниями становится самоцелью, которая не имеет никакого отношения к действительности. Но я беспокоюсь за Джиба и Хэла. Может, ты все-таки отдашь мне топор?
Ты беспокоишься, сказал Джиб, и предлагаешь взять у меня топор потому, что ты не знал отшельника. Он столько для нас сделал, а мы так и не сумели его отблагодарить. Мы глядели на утес, у подножия которого он жил в своей пещере, и нам казалось, что само его присутствие избавляет нас от грехов. Иначе я объяснить не могу, уж не обессудьте. Я сидел рядом с ним в его последний час, я закрыл его одеялом, когда он отошел, и завалил вход в пещеру камнями, чтобы не забрались волки. Мне остается лишь одно, и я исполню его просьбу, потому что он доверился не кому-нибудь, а мне.
Насколько я могу судить, проговорил епископ, ерзая на стуле, переубедить вас мне не удастся: вы твердо решили сложить свои буйные головушки. Но мне не понять, почему так настаивает на том, чтобы идти с вами, это милое дитя
Ваша светлость, сказала Мэри, у меня есть свои причины. Когда я была совсем маленькой, кто-то поставил меня на тропинку, я пошла по ней, и она привела меня к двум старикам, которым я стала дочерью. Я долго думала, откуда же вела та тропинка. Ведь она шла из Пустынного Края
Уж не хочешь ли ты сказать, воскликнул потрясенный епископ, что родилась в Пустынном Краю? Прости меня, но это же какая-то нелепость!
Порой, продолжала Мэри, мне кое-что вспоминается: старый дом на вершине высокого холма, товарищи по играм, которые просят меня узнать их, но я никак не могу Я не знаю, кто они, что они такое.
Тебе не нужно знать, заявил епископ.
По-моему, ваша светлость, вы ошибаетесь, не согласилась Мэри. Мне нужно это узнать, и я узнаю.
Пускай идет, вмешался Плакси. Хватит к ней приставать, у нее надежные спутники, и, сдается мне, ее примут любезнее, чем кого-либо из нас.
А ты, Плакси? спросил Хэл делано небрежным тоном. Собрался навестить родные места?
Я испугался, что не буду спать по ночам, фыркнул гном. Я оказался замешан во всем этом чуть ли не с самого начала. Посуди сам: я выковал тот меч, которым вооружен книжник, я выковал его не иначе как по велению судьбы. А то почему бы мы набрели на залежи руды? Не забывай, мы наткнулись на богатое гнездо в сносной, однако гораздо более бедной породе. Нет, это гнездо очутилось там неспроста, ибо все в мире происходит неспроста. И я не могу отделаться от мысли, что оно изначально предназначалось для клинка.
Если так, сказал Корнуолл, то меч попал не в те руки. Я недостоин носить его, я не боец.
Ночью в конюшне ты доказал обратное, возразил Хэл.
Что такое? удивился епископ. Какая такая конюшня? Вы с кем-то дрались?
Да, у нас вышла небольшая стычка, ответил Корнуолл. Мы не стали рассказывать вам о ней, ваша светлость, поскольку, думается, все считали, что так будет лучше. Мы по-крупному повздорили с человеком по имени Лоуренс Бекетт. Вы слышали о нем?
Как же, как же, угрюмо усмехнулся епископ. Да, более опасного врага, чем Бекетт, вы выбрать не могли, даже если бы очень постарались. Я никогда с ним не встречался, но слухами, как говорится, земля полнится. Он чудовище в человеческом облике. Что ж, если вы с ним не поладили, пожалуй, вам и впрямь стоит попытать счастья в Пустынном Краю.
Однако он тоже направляется туда, заметил Джиб.
Вот как? Епископ подался вперед. Почему же вы не сказали мне этого раньше?
Отчасти потому, ответил Корнуолл, что Бекетт принадлежит к Инквизиции.
И вы решили, что он пользуется доверием и поддержкой всех служителей Святой матери Церкви?
Наверно, пробормотал Корнуолл.
Церковь многолика, произнес епископ, в ней находят приют самые разные люди, просветленные, как недавно опочивший отшельник, и, к сожалению, отъявленные мерзавцы. Она слишком велика, и ей уже не под силу изгонять тех, кто ее порочит; она их не замечает. Среди ее служителей достаточно таких, без кого она вполне могла бы обойтись, и Бекетт первый из них. Он прикрывает плащом инквизитора свои собственные неблаговидные делишки, применяет его для целей скорее политических, нежели духовных. Вы говорите, он направляется в Пустынный Край?
Нам так кажется, отозвался Хэл.
Мы долго жили в мире, сказал епископ. Много лет назад гарнизон, стоявший в башне, покинул ее, ибо необходимость в войсках отпала. Десятилетия ничто не нарушало покой, а теперь Я опасаюсь худшего. Хватит одной искорки, чтобы в Пограничье вспыхнула война, и, вполне возможно, Бекетт окажется той самой искрой. Послушайте меня: сейчас, когда Бекетт бесчинствует где-то по соседству, не время идти в Пустынный Край.