— С мерцами у них особых проблем не будет, — продолжала Адпар. — Чтобы победить врага, подобного наяде, нужно что-то покрепче миролюбивого паразита-слизняка.
— Да, ваше величество, — сказал первый лейтенант.
— Я не мирволю к тем, кто забирает принадлежащее мне, — сумрачно добавила она безо всякой необходимости, поскольку ближайшие соратники и так знали об этом.
Она бросила взгляд на нишу, вырубленную в одной из коралловых стен. В ней располагался рифленый каменный пьедестал, на котором ничего не было.
— Ваше руководство — гарантия нашей победы, — вильнул хвостом второй лейтенант.
В отличие от сестер, которых не интересовало мнение подчиненных и которые требовали лишь абсолютного повиновения, Адпар хотела как повиновения, так и похвал.
— Разумеется, — согласилась она. — Безжалостность неограниченной власти, подкрепляемая насилием: это свойство моей семьи.
Лейтенанты смотрели с непониманием.
— Это все женские вещи, — сказала она.
2
Коилла страдала.
Все тело ее болело. Стоя на коленях в грязной траве, она с трудом понимала, что происходит. В голове стучали молоты. Чтобы в мыслях прояснилось, она потрясла головой и попыталась осмыслить случившееся.
Вот она преследует этого идиота Хаскера… А вот неизвестно откуда появляются три человека… И вот она уже валяется на земле…
Люди!..
Поморгав, она легла на спину и сфокусировала взгляд.
Ага, вот они, все трое. У ближайшего через всю щеку до угла рта тянется шрам. Неопрятные усы и масса жирных черных волос не улучшают картины, испещренное оспинами лицо выглядит безобразнее некуда. Он в хорошей форме, однако форма эта — особого, мерзкого типа…
У другого вид еще более распущенный. Костлявый коротышка. Волосы грязно-соломенного цвета, к подбородку липнет полупрозрачная козлиная бородка. На правом глазу кожаная повязка, а когда он растягивает губы в мерзкой улыбке, открываются гнилые зубы…
Но больше всех поразил Коиллу третий. Самый крупный из троих, он, вероятно, весил больше двух других вместе взятых, но при этом казалось, что в нем ни капли жира, лишь гора мускулов. Голова наголо обрита, нос изуродован, глазки свинячьи, глубоко сидящие. Он единственный был безоружен — вероятно, потому, что оружие такому не требуется…
От всех троих исходил отчетливый, смутно-неприятный запах, характерный для их расы.
Они разглядывали Коиллу. С ярко выраженной враждебностью.
Первый, с плохой кожей и маслянистыми волосами, что-то сказал, но она не поняла. Он опять заговорил, но на этот раз обращаясь уже не к ней, а к своим соратникам.
— По-моему, одна из этих самых Росомах, — произнес он. — Описание соответствует.
— Да, похоже, мы напали на клад, — заключил другой, с повязкой на глазу.
— Погоди забивать участок,— огрызнулась Коилла.
— О-о-о, какая она грозная! — оскалился в притворном ужасе одноглазый.
Глупый на вид здоровяк выглядел не таким самодовольным.
— Что будем делать, Мика?
— Всего лишь одна из них, да к тому же еще и женщина, — отвечал Сифилисная Морда. — Ты ведь не боишься одинокой малышки-орка, а? В прошлом нам доводилось иметь с такими дело.
— Да, но остальные могут быть поблизости, — возразил Здоровенный Глупец.
Коилла гадала, кем, черт возьми, могут быть эти типы. Люди и в лучшие времена были экземплярами так себе, но эти… Тут она заметила маленькие почерневшие предметы, болтающиеся на поясах у Сифилисной Морды и Одноглазого. Усохшие головы орков!.. Теперь понятно, что за людей ей повезло встретить.
Одноглазый бросал настороженные взгляды на окружающие деревья.
Сифилисная Морда тоже окинул взглядом местность.
— Если бы они здесь были, мы бы их увидели. — Он впился в Коиллу пронизывающим взглядом.