Что? снова переспрашивает Колесников.
Да очнись ты! Эльза трясёт Батю за плечо. Пойми это не обычная операция! Да, с нашим оборудованием и медикаментами и всем тем барахлом, что вы потом выгребли из госпиталя, мы бы могли её спасти, не будь в ней
Кого? неуверенно шепчет Хирург и неожиданно выпаливает: Мутанта?
Слово точно повисает в затхлом воздухе, отдающем смрадом пота и свежей крови.
Что ты сказал? начинает яриться Батя, сжимая пудовые кулаки. Да я тебя за это собственными руками приду
Эльза останавливает Колесникова, схватившего Саныча за грудки.
Оставь его! шипит женщина. Помнишь, пару месяцев назад я говорила об аномальном развитии плода, а вы меня послали и запретили даже заходить к Катюхе.
Кого? неуверенно шепчет Хирург и неожиданно выпаливает: Мутанта?
Слово точно повисает в затхлом воздухе, отдающем смрадом пота и свежей крови.
Что ты сказал? начинает яриться Батя, сжимая пудовые кулаки. Да я тебя за это собственными руками приду
Эльза останавливает Колесникова, схватившего Саныча за грудки.
Оставь его! шипит женщина. Помнишь, пару месяцев назад я говорила об аномальном развитии плода, а вы меня послали и запретили даже заходить к Катюхе.
Вы говорите о моём ребёнке! грохает Колесников. О сыне! Я чувствую, знаю это! А вы говорите о них как о куске мяса! Саныч, чего она втирает нам, а? Батя, часто моргая, смотрит на Хирурга. Скажи ей!
Вопрос не в том спасём ли мы мать, а в том выживет ли ребёнок, да и ребёнок ли обречённо говорит Эльза. Решай, как мы это сделаем.
Заткнись! орёт Батя. Мой сын чистый, здоровый, не то что все эти уроды!
Вот и проверим эхом отзывается Эльза.
Колесников, покачнувшись, смотрит на Саныча, словно ища поддержки у Хирурга, затем переводит взгляд на Эльзу.
Мы её обезболим, быстро говорит женщина, ей не будет больно, проблема лишь в том, что если переборщим, то можем навредить ребёнку. У Кати может начаться кислородное голодание, а это отразится на мозге младенца и функционировании его нервной системы. Поэтому наркоз нужно строго дозировать, чтобы хватило, пока мы будем её резать и вытаскивать ребёнка, а потом
Эльза прерывается, видя безумный взгляд Бати.
А что потом? дрожащим голосом спрашивает Колесников.
Надо будет решать, что делать с Катей, не моргнув глазом отвечает Эльза. Точнее, как её
Чего? Хирург замечает, как Батя инстинктивно тянется за оружием.
Ты можешь орать, тихо говорит Эльза, так, чтобы её не услышала роженица, можешь избить меня, даже убить, но из всех твоих прихлебателей только я говорю правду. Что бы мы не сделали, Катя умрёт, так, или иначе. Но как это будет решать тебе. Время идёт.
Колесников открывает рот. Хочет что-то сказать, но изо рта вырывается лишь тяжкий стон. Батя обхватывает голову руками и тяжело опускается на пол.
Идём, Эльза тянет Хирурга за руку, время не ждёт, пора начинать.
Женщина открывает дверь в отделение.
Эльза! окликает её Батя.
Женщина поворачивает голову.
Скажи мне, продолжает Батя, когда ты такой стала?
Эльза на секунду задумывается, затем отвечает:
Я такой была всегда.
Женщина заходит в бокс вместе с Хирургом. Сквозь точно нарочно оставленную щель между дверью и косяком Колесников слышит, как Саныч звякает хирургическими инструментами, а Эльза что-то горячо говорит Кате, которая начинает плакать.
Шшш едва слышно раздаётся голос Эльзы, всё хорошо будет. Больно не будет. Просто поспишь. Ребёночка вытащим и тебя спасём. Только помоги нам.
Обещаешь? спрашивает, приподнимаясь, девушка.
Да, точно рубит Эльза, молчи, лучше силы побереги. Сейчас наркоз дадим и ты ничего не почувствуешь.
Кровь стучит в висках Бати. Колесников хочет встать, но ноги его не слушаются. Прислонившись к стене, он начинает бить затылком об бетон.
Раз.
Другой.
Третий.
Боль физическая заглушает боль душевную. По шее течёт кровь. Колесников растирает тёплую струйку пятернёй, подносит ладонь к глазам. В тусклом свете единственного потолочного светильника ему кажется, что запятнанные липкой жидкостью пальцы окрашены в чёрный цвет. Где-то в отдалении слышны голоса, хрипы, всхлипы. Убежище стонет как единый организм в такт движений скальпеля, который рассекает живот Кати.
В мозгу Бати вспыхивает картинка. Свет и тень меняются как вспышки стробоскопа, который высвечивает всё, что происходит на операционном столе. Колесников словно видит со стороны, как за острым лезвием, поперёк живота девушки тянется разрез тонкая красная линия. Колесников почти ощущает страшную боль, словно режут не Катю, а его самого вскрыли без наркоза.
«Ааа!..» безмолвный вопль Бати исчезает во тьме липкой чавкающей субстанции, выпрастывающей щупальца ему на встречу.
«Это мой грех! Не её! мысленно надрывается Колесников, воздев глаза к потолку. За что, господи?! Прошу тебя! Спаси её и моего сына! Лучше забери меня вместо них! Обещаю, если они выживут, я изменю порядки! Выродков больше не будут выбрасывать наружу! Только спаси их! Спаси и сохрани!»
Но небеса остаются глухи. Лишь далёкий звук падающих капель воды и чьи-то голоса эхом отражаются от стен.
Тем временем Хирург, промокнув кровь тампоном и ловко орудуя щипцами, помогает Эльзе расширить надрез на животе девушки, который теперь напоминает огромный раззявленный рот, застывший в вечном крике.