И твое очарование от этого много потеряло, Белла, засмеялся Филип. Ты вносила в нашу жизнь романтику. Создавала атмосферу беспутных девяностых, что нам всегда очень нравилось
В нашей памяти дед всегда был неотделим от шампанского и пробок, летящих в потолок
И от газового света
Мы представляли, как оно тонкой золотой струей льется в атласную туфельку
Сэр Ричард помрачнел. Он никогда не пил шампанское из женской обуви, а если бы захотел, то это могли быть только туфельки Серафиты Белла тихо сидела в Ярмуте, в своем игрушечном домике с кисейными занавесками, горшками с геранями и парой лохматых собачонок а в это время Серафита, его жена, смеялась, блистала, переливаясь всеми красками, и вместе с ним предавалась роскошным увеселениям, подчас даже с некоторым оттенком греховности. И именно сегодня они пытаются лишить ее этого блеска и возвести на трон королевы гламура пухлую скучную Беллу с ее претензиями на «образованность».
Дед, расскажи нам об этом а туфелька не промокала насквозь? А шампанское не меняло в ней свой вкус? Это правда, что туфельки артисток продавались не парами, а по три, чтобы из одной пить шампанское?
Тем временем Эдвард, всеми забытый, бродил в холле в надежде, что кто-нибудь последует за ним, чтобы утешить. Наконец через открытую дверь он заметил, как кто-то входит в ворота, и, предвкушая, как расскажет новому гостю о своих недугах, пошел по дорожке ему навстречу.
Привет, Стивен. Ты как раз во время. Белла говорила, ты придешь к обеду.
Привет, Эдвард. Как дела?
Они вместе зашагали к дому. Стивен, невысокий и стройный, выглядел несколько неряшливо, поскольку всегда очень небрежно одевался. Его волосы, безжалостно зачесанные назад, растрепались, пока он шел из деревни, и темным золотом упали на лоб.
Вся семья уже в сборе? поинтересовался он. Твой кузен Филип тоже здесь? Со своим знаменитым ребенком? И с нарочитой небрежностью добавил: А Пета? Тоже приехала?
Да, все уже здесь, и Клэр, и Элен. Знаешь, Стивен, я вчера был в Лондоне, один, у нового психиатра Гартмана. Он сказал, что дела мои плохи. Ну, то есть я в любую минуту могу отключиться, и даже на несколько часов, и не сознавать, что делаю.
А что же ты можешь делать в отключке? резонно заметил Стивен.
Нет, это не значит, что я потеряю сознание. Просто впаду в транс, это называется прострацией, и могу ходить, говорить, что-то делать, и никто даже не догадается, что со мной что-то не так, а просто потом я ничего не буду помнить.
Этот психиатр считает, что такие припадки у тебя уже были или они только возможны?
В душе Эдвард был уверен, что ничего подобного с ним не происходило и никогда не произойдет.
Вся штука в том, что я даже не буду об этом знать. Как я догадаюсь? Никто ничего не заметит и даже не будет знать, что я не помню, что делал.
Очень интересно, заметил Стивен.
Они пересекли лужайку и направились к главному входу.
Ну, как там в армии? вежливо поинтересовался Эдвард, оторвавшись от собственных проблем.
Это не место для мирного сельского адвоката. Нас здорово потрепало в Нормандии.
Тут с широкой лестницы сбежала Пета.
Стивен! Дорогой, как я счастлива тебя видеть! Это просто изумительно! За ее аффектацией скрывалось страшное волнение, и пальчики, вцепившиеся в его рукав, предательски дрожали. Милый Стивен, я просто вне себя от радости!
Пета, ты говоришь так, словно не ожидала меня увидеть, невозмутимо произнес Стивен.
Эдвард стал подниматься по лестнице. Навстречу ему уже спускался Филип.
Привет, Стивен! Как поживаешь? Сто лет тебя не видел.
Они пожали друг другу руки, испытывая при этом легкую неловкость. Восемь лет назад, когда Филип вернулся из Америки, он приехал в Свонсуотер, чтобы получить благословение деда. Сэр Ричард так обрадовался, что немедленно призвал своего адвоката, чтобы изменить завещание.
В конце концов он единственный мужчина в семье кому, как не ему, быть моим наследником.
Стивен стал спорить:
Вы всегда хотели оставить все Пете, сэр Ричард. Если бы ваш старший сын был жив, все отошло бы ему, а Пета его наследница. Вы же сами потом будете жалеть, если измените завещание.
Стивен стал спорить:
Вы всегда хотели оставить все Пете, сэр Ричард. Если бы ваш старший сын был жив, все отошло бы ему, а Пета его наследница. Вы же сами потом будете жалеть, если измените завещание.
Что в этом может понимать такой мальчишка, как ты?
Точно такой же совет вам дал бы мой отец, упрямо возразил Стивен.
Сэр Ричард заколебался. Новое завещание было составлено, подписано, изменено и, наконец, выброшено в мусорную корзину.
Ты прав, Гард, все должен был получить старший сын, а раз его нет, то Пета. В конце концов, что я знаю об этом парне? Да, он мой внук, но Пета всю жизнь провела здесь, и ее фактически вырастил я, она ко мне привыкла и понимает мои чувства к ее бабушке. Кому, как не ей, жить в Свонсуотере
Так Стивен защитил интересы Петы, но сам при этом здорово проиграл. Нельзя же, в самом деле, отстоять поместье и немалые деньги для молодой женщины, а потом упасть перед ней на колени и просить руки, особенно если вы скромный сельский адвокат, который не может предложить взамен ничего, кроме старой адвокатской практики без всякой надежды (да и без особого желания) достигнуть большего. Так Пета осталась наследницей, а Стивен был вынужден стать женоненавистником, и теперь всякий раз, пожимая руку Филипу Марчу, испытывал смущение.