Сэр Ричард продолжил обход.
Дорожки должны быть посыпаны сегодня, и никаких отговорок.
Он остановился у большого французского окна, через которое обычно входили в домик.
Что ж, неплохо. Цветы просто замечательные, Белла. А это что за хлам? нахмурился он.
Старую поденщицу, вероятно, куда-то позвали, и она не успела закончить уборку; в самом центре комнаты стоял пылесос, а вокруг валялись разные насадки. Белла, цыкнув языком, открыла дверь в коридор, ведущий к входной двери, и выставила все туда.
Здесь никто не ходит. Мы всегда пользуемся французским окном. Я даже не велела ей здесь пылесосить.
Носком туфли она прочертила дугу на пыльном плиточном полу коридора.
И откуда здесь пыль берется? Прямо целый слой
Так где же дети? нетерпеливо вопрошал сэр Ричард.
Они уже идут, дорогой.
Он стоял у окна и смотрел на дом и розы, окружавшие павильон.
«Офелии» в самом цвету еще пара дней, и они начнут осыпаться. А ветер может сорвать лепестки уже сейчас.
Он остановился у большого французского окна, через которое обычно входили в домик.
Что ж, неплохо. Цветы просто замечательные, Белла. А это что за хлам? нахмурился он.
Старую поденщицу, вероятно, куда-то позвали, и она не успела закончить уборку; в самом центре комнаты стоял пылесос, а вокруг валялись разные насадки. Белла, цыкнув языком, открыла дверь в коридор, ведущий к входной двери, и выставила все туда.
Здесь никто не ходит. Мы всегда пользуемся французским окном. Я даже не велела ей здесь пылесосить.
Носком туфли она прочертила дугу на пыльном плиточном полу коридора.
И откуда здесь пыль берется? Прямо целый слой
Так где же дети? нетерпеливо вопрошал сэр Ричард.
Они уже идут, дорогой.
Он стоял у окна и смотрел на дом и розы, окружавшие павильон.
«Офелии» в самом цвету еще пара дней, и они начнут осыпаться. А ветер может сорвать лепестки уже сейчас.
Белла подошла и встала рядом с ним, все еще красивая и белолицая, но низенькая и коренастая, в отличие от тонкой, изящной Серафиты с ее маленькими ручками и ножками.
Поразительно, что любимым у нее был именно тот сорт, который расцветает в годовщину ее смерти!
Она вообще была необыкновенная женщина, произнес сэр Ричард, принимая замечание Беллы как своего рода подтверждение сверхъестественных качеств покойной жены, а не простую констатацию факта. А, вот они, наконец! негодующе воскликнул он, хотя до момента смерти Серафиты оставалось еще несколько минут, на что указывали стрелки небольших позолоченных часов. Эй, поторопитесь там! Скорее, скорее! Пета, осторожнее с розами!
Проходя по узкой дорожке, Пета задела рукой цветущую розу, и ее лепестки печально опали на песок.
Ой, дедушка, прости! воскликнула она, пытаясь их собрать. Вот неуклюжая корова!
В гостиной маленького домика девушка положила лепестки на стол под портретом Серафиты.
Вот, бабушка, это тебе. Маленькое приношение от твоей неловкой внучки.
Сэр Ричард нахмурился, но в душе был тронут и польщен. Построив пришедших полукругом вокруг портрета, он посмотрел на часы.
Хорошо. А теперь, Пета, начинай! скомандовал он.
Филипу с Элен было немного неловко, но остальные уже давно привыкли к этому обряду и не протестовали. В детстве Пету и Клэр заставляли танцевать, и они с серьезными лицами неловко подпрыгивали и взмахивали тонкими розовыми ручками, казавшимися совсем бескостными, однако сэр Ричард быстро пресек эти потуги. И сейчас Пета, выступив вперед, запела тонким чистым голоском поминальную песню, которая в свое время так нравилась Серафите. Белла сплела венок из «офелий», и сэр Ричард под этот аккомпанемент возложил его на портрет. Портреты Серафиты были повсюду и в доме, и в маленьком павильоне; под каждым из них стояла позолоченная шкатулка с засушенными цветами, парой крошечных балетных туфелек и длинными перчатками. При жизни Серафита славилась своими перчатками. Балериной она была довольно посредственной, и чтобы как-то выделиться из сонма своих сестер по сцене, всегда появлялась в длинных по локоть перчатках, которые эффектно оттеняли ее маленькие ножки. Сейчас эти перчатки, ставшие объектом поклонения, были помещены в шкатулки с лавандой и расставлены по всему дому: розовые лежали в большой гостиной, красные в столовой, белые в спальне, которую сейчас занимала ее преемница, а черные естественно, в той комнате, где она умерла.
По знаку сэра Ричарда вперед выступила Клэр и, вынув перчатки из шкатулки, торжественно возложила их на стол вместе с сухими цветами и маленькими балетными туфлями. Песнь оборвалась, и в наступившей тишине старик встал под портретом и со слезами на глазах стал смотреть на улыбающееся сверху лицо.
Давайте помолчим и подумаем о ней. Потом он повернулся к остальным: А теперь помолимся. Эдвард
Эдвард произнес краткую молитву. Вообще-то он не приходился Серафите родственником, но поскольку с детства жил в Свонсуотере, то как должное принимал свое участие во всех ритуалах, а в отсутствие сводных кузенов и вовсе был незаменим при такого рода церемониях. По завершении молитвы все хором произнесли «аминь». Сэр Ричард взял в руки черные перчатки и туфельки.