Миссис Бро сдернула покрывало с трупа.
Вот, глядите! Видите, как он мучился, поглядите на его выпученные глаза, на его рот, на его руки
И она бухнулась рядом с диваном на колени и истерически зарыдала.
Белла ошарашенно смотрела на нее.
Вы и вправду думаете?.. Вы же не можете утверждать?.. Инспектор! воскликнула она, поворачиваясь к Кокриллу. Но вы-то не верите в это? Вы не считаете это возможным? Вы же не можете Вы не
Нет, отрезал Кокрилл. Никто Бро не убивал, он сам наложил на себя руки. Он лежал в гостиной у двери, все было заперто и опечатано изнутри, и пройти в гостиную можно было только через коридор. И потом там та же история, что с песком: на пыльном полу были только следы Бро. Убийца просто не мог войти вслед за ним он бы оставил следы на полу коридора. Бро написал признание на пыльном полу и покончил с собой. Никто иной не мог сделать эту надпись. Бро написал это сам.
Миссис Бро, все еще стоявшая на коленях, перестала рыдать и, подняв голову, выслушала эту тираду. Потом поднялась на ноги и, вытерев слезы большой костистой рукой, одернула бесформенное черное платье и пригладила растрепавшиеся волосы. Вместе со спокойствием к ней вернулись прежняя враждебность, холодность и нескрываемая угроза.
Он написал это сам, повторил Кокрилл, глядя ей в глаза.
Он написал это сам, повторил Кокрилл, глядя ей в глаза.
Но он был неграмотный, заявила миссис Бро и залилась ужасным смехом.
На похоронах все чувствовали себя ужасно. Было просто невыносимо идти за внушительным гробом сэра Ричарда маленькой кучкой близких людей, среди которых, как теперь стало ясно, находился убийца; медленно и торжественно шагать по солнцу в глубоком трауре под жадными взглядами незнакомых людей, взявшихся неизвестно откуда, чтобы поглазеть, как провожают в последний путь убитого; чувствовать косые взгляды многочисленных родственников и «друзей семьи», любопытных, озабоченных, испуганных и негодующих на всю эту публичность; выдерживать домогательства и щелканье фотоаппаратов репортеров бесцеремонных молодых людей и нагловатых женщин, которые всего лишь делали свою работу; очутиться в толпе людей, которые толкались, протискиваясь к гробу; видеть затоптанные, растерзанные цветы, венки, разодранные мерзкими любителями сувениров, карточки, засаленные множеством рук, хватавших их, чтобы прочитать слова скорби и прощания, написанные на обороте. Стоя на кладбище, они сквозь слезы мрачно и недоверчиво смотрели друг на друга, боясь поверить, что один из них жестокий и безжалостный преступник, совершивший убийство ради денег, старались убедить себя, что это все-таки Эдвард, бедный мальчик, у которого не все дома и который не отвечает за свои поступки; пытались думать только о дорогом усопшем, гоня от себя эгоистичные мысли о том, что его смерть означает для них самих И вот теперь этот Бро, который тоже был убит. Убийца среди них, и бог знает, когда и чем все это закончится. Как можно скорбеть об умершем старике, когда в голову лезут мысли, что смерть лишь избавила его от всего этого кошмара.
Вечером, когда зеваки разошлись, они опять пришли на кладбище, собрали цветы, разбросанные на затоптанном краю могилы, и возложили венок, принесенный Беллой.
Я уже столько их наплела, сказала она. Меня научил Ричард, когда я появилась в Свонсуотере.
Это был тонкий венок из «офелий», росших вокруг павильона, именно такие она всегда вешала на портреты Серафиты по указанию сэра Ричарда. На карточке Белла написала «От Серафиты».
Я решила не приносить его на похороны. Там было много людей, которые бы этого не поняли, объяснила она.
Взяв ее за дрожащую руку, Пета облекла в слова то, о чем думали они все:
Дорогая Белла! При всех своих достоинствах Серафита вряд ли бы додумалась до этого!
С ними был Стивен, который взялся сопровождать их, чтобы оградить от полицейских, хотя у тех и не было права препятствовать их передвижениям. Все, не торопясь, отправились домой.
Слава богу, что все эти тетушки, дядюшки и кузены убрались восвояси. Стивен, дорогой, ты поужинаешь с нами?
Благодарю вас, леди Марч. Но только если это не скажется на ваших запасах.
У нас осталась только цветная капуста с сыром, и сыра там с гулькин нос, объявила Белла. Безутешная вдова на какой-то момент уступила место озабоченной домашней хозяйке. Родственнички подчистили все, что было в доме. Они, видимо, считают, что для поминок мне выдали дополнительные карточки на мясо. Хотя и мяса-то никакого не было. Только одна-единственная банка консервированных сосисок.
Ты прекрасно справилась, дорогая, поспешила утешить ее Пета. Родственники были очень довольны и, расходясь, говорили, что ты замечательная женщина.
Расходясь, они говорили, что никакая я не леди и вряд ли когда-нибудь ей стану, проницательно заметила Белла. Эта ваша тетя Этель вечно кудахчет, как курица! К тому же мне было очень неловко, что мы не смогли огласить завещание.
Вообще-то, Белла, ты не жених, преподносящий букеты родственникам, и вовсе не обязана демонстрировать им завещание своего мужа.
Если это я убил деда, то должен знать, где завещание. Однако я не знаю. Ну, разве это не странно? проговорил Эдвард, выглядывая из-за спины Беллы.