— Сумрака? — Гвен выгнула бровь, что выходило у нее восхитительно, по мнению Кейба. — Ну конечно. Этот проклятый безликий колдун способен улизнуть даже из того места, куда Грифон приказал Темному Коню его доставить.
— Не думаю. Темный Конь — могущественный демон, и если уж кто-то способен удержать Сумрака в Пустоте, так это он.
— Ты слишком доверяешь этим монстрам.
Кейб вздохнул, не давая втянуть себя в бессмысленный спор, который возникал каждый раз, когда речь шла об этих двоих. На взгляд Кейба, оба они, Темный Конь и Сумрак, были удивительными, трагическими фигурами. Темный Конь был частью Пустоты. Сумрак — волшебник, свихнувшийся колдун, одержимый древней историей; попытавшись соединить «добрый» и «злой» аспекты магии, две непримиримые противоположности, он потерпел поражение, и его судьба стала вечным полем боя для двух противоборствующих сил: теперь одну из своих жизней он посвящал добру, а в следующей становился устрашающим орудием зла. Каждое воплощение полностью ломало курс его судьбы. Отчаявшись, Сумрак попытался использовать Кейба для заклинания. Но Темный Конь спас Кейба, поплатившись за это собственной свободой. И самое прискорбное, что Сумрак и Темный Конь были ближайшими друзьями в прошлых воплощениях, до этой трагической истории.
— Сумрак тут ни при чем, — после паузы осторожно выговорил Кейб, — и, опережая твои возражения, позволь напомнить, что на герцога Тому это тоже мало похоже. Для меня все это неприятно и непривычно. Мои старые страхи почему-то вернулись. Ты представляешь, каково это — чувствовать себя полным сил, могущественным, как Натан, Хозяин Драконов, — и вдруг опять стать неловким, беспомощным, да еще посреди боя?
Ну вот. Он все сказал. Его сомнения и страхи вернулись, и с их возвращением уверенность в себе, в своей силе стремительно таяла. Кейб затосковал по тем временам, когда он был простым слугой трактирщика, пока Бурый Дракон не разыскал его и не попытался принести в жертву, чтобы вернуть Бесплодным Землям прежнее плодородие.
Гвен потянулась и наградила его легким поцелуем:
— Я хорошо знаю, каково это. Со мной бывает то же самое. Меня терзали страшные сны, когда Натан узнал о гибели своего старшего сына от руки младшего, Азрана. Они мучили меня в годы учебы и Поворотной Войны, больше ста лет назад, до того дня, когда эта скотина Азран заключил меня в Янтарную тюрьму. Иногда такое случается и сейчас. Это в порядке вещей. Как только перестаешь сомневаться в своей непогрешимости, совершаешь фатальные ошибки. Уж поверь мне, муж мой.
Где-то поблизости кричали мужчина и женщина. Кейб вдруг понял, что шум во дворце поднялся уже давно. Голоса звучали рассерженно, а не тревожно, как бывает при неожиданном нападении. Скорее всего, слуги пытались водворить на место беглого драконника.
— Мы правда должны этим заниматься?..
Мысль о поручении, к выполнению которого им придется завтра приступить, была почти такой же пугающей, как и последний сон.
Гвен бросила на него непреклонный взгляд, исключающий возможность дискуссии:
— Грифон пообещал Зеленому Дракону, что все будет сделано, а мы с тобой подходим для этой работы лучше других. Когда мы убедимся, что герцога Тому и уцелевших Королей-Драконов можно удержать на безопасном расстоянии от выводка, проблема отпадет. Но сейчас Мэнор — самое безопасное место для наследников Золотого Дракона. А у Грифона хватает других забот, кроме ухода за императорскими отпрысками.
Вопли за стеной стихли. Это означало, что беглый дракончик водворен на место. Кейб вспомнил о других малышах из выводка.