А потом он пропал, и мы закрыли на это глаза, поверив сухому объяснению, данному комендантом крепости.
Сердце болезненно сжалось. Стиснув зубы, я постаралась успокоиться, но было поздно: энергетический выплеск безнадежно повредил артефакт, и линза треснула, раскрошившись в пальцах.
Такого не случалось уже очень давно. Я нервничала, теряла контроль. Все валилось из рук.
И еще я волновалась за Паука, от которого, как назло, опять не было вестей, и моя магия, непривычно капризная, то вспыхивала, то угасала в самый неподходящий момент. От обычного спокойствия и сосредоточенности не осталось и следа. Энергетические нити путались и рвались, линзы трескались, артефакты не удавались. Работа остановилась.
Я понимала: это не могло закончиться хорошо. Когда Бьерри пришлось в третий раз за день отправляться за заготовками для линз, вернулся он уже в сопровождении коменданта. Тот выглядел одновременно и раздраженным, и довольным до неприличия.
Отведите заключенную в карцер сразу же, как только она наконец закончит определитель, распорядился он. Там у нее будет достаточно времени, чтобы подумать над важностью работы, которую она выполняет в исследовательском центре. Мы гордимся качеством наших изделий и тем, что можем удовлетворить нужды самых взыскательных заказчиков. Но заставлять ждать такое влиятельное лицо, комендант воздел палец вверх, грозно нахмурившись, самого господина верховного обвинителя! Непозволительно! Немыслимо! Никакая протекция влиятельных господ не дает ей права на подобные вольности.
Паука не было в Бьянкини долго. Слишком долго. Я отсидела в карцере за испорченные заготовки для определителя, вернулась к работе, а после еще раз чуть не угодила на нижние этажи тюрьмы на этот раз за переполненный энергией блокиратор. Мне казалось, что еще день-два и если Паук не вернется, я окончательно потеряю контроль над магией и пребывавшими в полном смятении мыслями.
Каждая минута работы, отсчитываемая часами на башне центра, тянулась как отдельная маленькая вечность, а по ночам или в карцере, где я была предоставлена сама себе, становилось и вовсе невыносимо. Я втянула главного дознавателя в охоту за опасным менталистом, как когда-то втянула Стефано, и теперь, подобно Пацци, Паук внезапно пропал, и даже всезнающий Бьерри, опросивший друзей и сослуживцев по всей Веньятте, беспомощно разводил руками.
Когда я наконец ощутила знакомую черную энергию, я испытала огромное, ни с чем не сравнимое облегчение. Моя магия серебристым потоком хлынула навстречу главному дознавателю. Потянулась и отпрянула, едва соприкоснувшись с бушевавшим внутри Паука злым черным штормом.
Главный дознаватель вошел в рабочую комнату без стука. Просто распахнул дверь, мазнул взглядом по Бьерри так, словно его здесь и вовсе не было, и, не сбавляя шага, направился ко мне. Я поспешно выпрямилась и торопливо натянула перчатки.
Я чувствовала, как беспокойно бурлит его сила, закручивается вокруг тугими спиралями, но как ни странно внешне Паук оставался совершенно спокойным. Лицо его казалось застывшим, словно каменная маска. Только глаза смотрели на меня с каким-то недобрым прищуром.
Поедешь со мной в Веньятту. Сейчас, отрывисто бросил он. Собирайся.
Не задавая лишних вопросов, я убрала в стол едва начатый артефакт и подхватила висевший на спинке стула плащ. Переглянулась с Бьерри, которому предстояло объяснить причину моего отсутствия коменданту, получила от него короткий кивок и последовала за главным дознавателем.
Погода испортилась. В сумерках на город опустился плотный туман, скрывавший все на расстоянии вытянутой руки. Казалось, в целом мире остался только узкий круг воды, плеск весел, темная фигура гребца на корме лодки и главный дознаватель, молчаливо сидевший рядом со мной. Лишь изредка то с одной, то с другой стороны узконосого чинторро возникали очертания глухих мрачных стен или проскальзывал мимо другой чинторьерро с притихшими пассажирами. Мы словно плыли в никуда.
Чинторьерро высадил нас на площади перед зданием судебного архива. Сойдя на мостовую, я хотела было направиться к смутно белеющему в тумане архиву, но, к моему удивлению, Паук свернул в другую сторону, мгновенно растворившись в густой сырой мгле. Пришлось прибавить шаг, чтобы не потерять его из виду в переплетении узких улиц.
Сердито сжав зубы, я подумала, что главный дознаватель словно бы провоцировал меня на побег, демонстративно предоставляя столько свободы. Против воли вдруг вспомнилась история о дикой ниареттской охоте за девушками-беглянками, и я зябко поежилась, стараясь не отставать.
Наконец мы остановились возле неприметной двери, выходящей в безлюдный переулок. Рядом с дверью лежало несколько отодранных досок с торчащими ржавыми гвоздями. Из-за мусорной кучи на меня сверкнули два желтых кошачьих глаза. Черный кот выпрыгнул на мостовую, недовольный незваными гостями, и скрылся в тумане.
Паук вынул из кармана кителя ключ.
Меблированные комнаты младшего дознавателя Стефано Пацци. Главный дознаватель кивнул в сторону двери, словно приглашая меня первой войти внутрь.
К двери на третьем этаже, под самым чердаком, вела отдельная лестница, и от наших шагов в воздух поднимались облачка мелкой пыли. Я четко различила на ступеньках две цепочки следов со знакомым узором подошвы: видимо, главный дознаватель уже успел побывать здесь перед тем, как привести меня.