Тогда случились два убийства с применением ментальной магии. Преступник тот, которого удалось задержать, не имел явного мотива для совершения преступления, продолжил Паук. Один случай произошел до упомянутого маскарада, но гости из Ромилии в то время уже были в городе. Второй после. А еще один Он посмотрел на меня, словно бы ожидая, что я снова начну возражать или же, напротив, дополню его рассуждения, но я промолчала. Не получив никакой реакции, Паук вновь заговорил: Через три недели после расстроившейся помолвки твоей помолвки гости уехали, и странные убийства прекратились почти на пять лет.
Главный дознаватель многозначительно замолчал. Чинторро плыл, покачиваясь, среди живого ковра из разномастных, украшенных цветами и лентами суденышек, заполнявших канал. Скрытые масками лица, казалось, сливались в одно размытое цветное пятно.
Через пять лет делегация вновь объявилась в Веньятте. И снова три убийства за очень короткий срок, а после ни одного преступления с использованием ментальной магии, которое не имело бы четкого мотива. Слишком очевидная связь для простых совпадений.
Я кивнула. Все сходилось одно к одному. Приметы, увиденные мною в воспоминаниях Спиро и леди Мариссы, указывали на принадлежность убийцы к знатному роду. Меньяри. Снова они. Ведь даже тогда
Усилием воли я отогнала мрачные воспоминания прежде, чем главный дознаватель успел почувствовать беспокойное волнение моей энергии через нашу незримую связь. Я отодвинулась еще дальше от него и, чтобы чем-то занять руки, надела черную полумаску. Паук смотрел на меня, не отрывая взгляда.
«Ты можешь быть откровенна со мной. Я не отмахнусь от твоих слов, не закрою глаза на правду. Я никогда не отвернусь от тебя», эхом прозвучало в голове.
Я туго затянула ленты.
Впервые за восемь лет я вновь оказалась на пороге дома, некогда бывшего мне родным. Дворец Астерио, облицованный белоснежным мрамором, украшал собой главную площадь Веньятты. За восемь лет дворец еще больше разросся, обзаведясь новым крылом, примыкавшим к парадным залам. Из высоких стрельчатых окон струился свет, балконы были увиты гирляндами разноцветных кристаллов. Все вокруг казалось до боли знакомым и вместе с тем чужим, бесконечно далеким от моей новой жизни.
Гости прибывали со всех концов города, и вереница услужливых лакеев провожала их к распахнутым позолоченным дверям, откуда уже доносилась легкая музыка, гул голосов и звон хрустальных бокалов. Стоило лишь покинуть чинторро, как нас подхватил и закружил разноцветный поток празднично одетых людей. Каждый карнавал лорды и леди соревновались друг с другом негласно, а порой и открыто за то, чей костюм окажется вычурнее и богаче. В этом море шелков, цветов и перьев главный дознаватель и я казались двумя черными воронами, по ошибке оказавшимися в одном птичнике с сотней павлинов.
Старший лакей, которого я помнила еще с детства, проверял на входе приглашения. Увидев нас, он коротко кивнул двум охранникам, и те, предупреждающе положив руки на кобуры с тускло светящимся энергетическим оружием, встали по обе стороны от него, закрывая вход.
Господин главный дознаватель, приветствую вас и вашу спутницу, произнес лакей, делая заметное ударение на слове «господин». Сожалею, но лорд Астерио сегодня не принимает. Если у вас назначена официальная встреча, спишитесь с секретарем милорда, и тот подберет для вас подходящую дату и время.
Благодарю за совет, сухо ответил Паук. Но я прибыл не как должностное лицо, а как гость, приглашенный самим Бальдасарре Астерио и его супругой.
Сунув руку в карман, главный дознаватель извлек небольшой конверт, украшенный гербом рода Астерио. Старший лакей принял из рук Паука небольшое письмо и бегло прочел его.
Прошу прощения, лорд Эркьяни, невозмутимо исправился он. Вы можете войти, милорд.
Паук не сдвинулся с места.
Лорд Эркьяни со спутницей, поправил он.
Очередь позади нас начала взволнованно перешептываться. Лакей недоверчиво оглядел меня, предсказуемо задержавшись на нарукавных нашивках. Он открыл было рот, чтобы что-то возразить, но, наткнувшись на выразительный взгляд главного дознавателя, промолчал.
Лорд Эркьяни со спутницей, кивнул он и сделал знак охранникам посторониться.
Мы вошли внутрь. Широкая лестница, заканчивавшаяся двумя полукружьями галерей, вела прямо к роскошному бальному залу. Повсюду были свечи, тысячи и тысячи свечей. Каждая позолоченная деталь настенных украшений, каждая высокая рама с пейзажами и парадными портретами лордов и леди Астерио сверкала и блестела так, что от бликов рябило в глазах. В честь весеннего карнавала дом был украшен букетами всевозможных цветов, и в воздухе витал нежный благоуханный аромат.
Огромный янтарный зал с высокими стрельчатыми окнами, через которые проникал мягкий вечерний свет, уже был полон гостей. Я почувствовала жадные, любопытные прикосновения чужой энергии. Меня узнавали, и я узнавала их. За драгоценными масками, расшитыми вручную кружевом, шелком и кристаллами, скрывались люди, знакомые мне по прежней жизни, и чувство, словно меня постоянно ощупывали призрачные пальцы каждого встреченного гостя, было почти на грани выносимого. На меня косились, меня обсуждали. И осуждали. Кто-то презрительно морщился, кто-то старался отойти подальше. От насмешливых взглядов и грубых касаний, пусть и не физических, нестерпимо хотелось отмыться.