На вокзале Виктория нового вице-короля провожали премьер министр, члены правительства, представители королевской семьи, архиепископ Кентерберийский, друзья и даже лорд Чарльз, понимая, что, возможно, больше никогда не увидит сына. Как и полагается титулованной особе, Ирвин взял с собой свиту: полковника Харви в качестве военного секретаря, пару своих друзей Джека и Мэри Герберт, леди Уорсли (подругу Дороти теперь леди Ирвин). Поехали с ними и два младших сына Питер и Ричард, старшие дети, Чарльз и Энни, временно продолжали обучение в Великобритании.
Окруженный великолепием и должным антуражем, Ирвин отправлялся в Индию на корабле. В каюте-люкс было оборудовано специальное место даже для его любимой собаки элкхунда Масти. Сделав остановку в Египте у своего друга Джорджа Ллойда и выслушав небеспочвенные опасения леди Ллойд о том, что Масти, наверняка, заразится в Индии бешенством, свита вице-короля продолжила путь. Индийского берега они достигли 1 апреля 1926 г.
Легенда гласила, что тот день выпадал на Страстную пятницу перед Пасхой, поэтому вице-король обошелся без церемониалов, проследовав с корабля в церковь, тем самым демонстрируя полное пренебрежение к чуждой ему нехристианской стране. Тем не менее это было не так. Помня о Великой пятнице, Ирвин приказал капитану их судна поторопиться, поэтому они прибыли в конечный пункт их назначения Бомбей в начале Страстной недели. Соблюдены были и все официальные церемониалы, и религиозные интересы набожного вице-короля.
О Господе барон Ирвин не забывал ни на минуту. На тот момент индийский политик, представитель мусульман, а позже премьер-министр Пакистана Лиакат Али Хан говорил о вице-короле: «Он иногда исчезает, и, когда возвращается, говорит, что общался со своим Господом, чтобы принять решение. У нас также есть наша религия, таким образом, мы понимаем его, но это иногда озадачивает нас и затрудняет процесс общения»179.
То, что Индия была не слишком близка Ирвину, безусловно, было правдой: «У меня был, так сказать, естественный и наследственный интерес к Индии через моего дедушку, президента комитета управления Индией в администрации лорда Абердина и первого министра по делам Индии, после того, как корона взяла на себя ответственность за кампанию репрессий. Но хотя у меня была эта семейная связь с Индией, мое единственное прямое знакомство с ней было путешествием нескольких недель, когда мы с Луди Эмори совершали наш тур. Кроме этого посещения более чем двадцать лет назад, я следил за основными индийскими вопросами начиная с конца войны, не больше, чем обычный член Парламента. Как весьма умный наблюдатель я отметил объявление британского правительства о целях пребывания власти короны в Индии в 1917 г., письма Лайонела Кертиса о конституционной проблеме, посещение Монтегю и последующие предложения, которые наконец сформировались как реформы Монтегю Челмсфорда180. Были агитации, попытки бойкотировать визит принца Уэльского, насилие толпы, спорадические беспорядки, в Англии было трудно оценить всю важность происходившего, но во всяком случае заботой ответственных лиц было поддерживать это место в порядке»181.
Примерно в том же ключе Ирвин видел и свою задачу: «Поддерживать это место в порядке». Тем более что поначалу от него ничего особенного не требовалось только поражать воображение индусов великолепием и мощью британской королевской власти, что он с успехом и делал. После недели с лордом Редингом, его предшественником на посту вице-короля в Бомбее, состоялась официальная вице-коронация барона Ирвина: «Дороти присутствовала на церемонии в зале собраний и подумала, что это точно было похоже на то, будто нас снова женили (зал очень напоминал церковь), единственная разница заключалась в том, что теперь она должна была ждать меня вместо того, чтобы я ждал. И после того, как были даны клятвы и торжественно подписаны документы, мы оставили здание с чем-то вроде того же чувства смущения, как и после свадьбы, задаваясь вопросом, должны ли мы поклониться и улыбнуться друзьям, когда мы спускались по проходу, или нет»182.
Барона Ирвина подобная обстановка, по-видимому, абсолютно устраивала, если не сказать радовала. Он был окружен поистине королевской роскошью. Из Бомбея они добирались до Дели на специальном поезде, полностью выкрашенном в белый цвет с эмблемами вице-короля. Внутри его были прекрасные комнаты, спальни, бар, ванные, железная дорога полностью охранялась, и по всей ее длине их приветствовали подданные. «Единственным недостатком была пыль, которая, казалось, побеждала любое усилие по ее истреблению»183.
Зато всё это великолепие начало раздражать леди Ирвин. В отличие от супруга Дороти была куда веселее, легче и проще, поэтому все эти расшаркивания, поклонения и прочие тяжелые церемониалы ей надоедали: «Также действует на нервы то, что нас постоянно называют Вашими Превосходительствами, я уверена, что все эти почести преувеличены бывшим штатом Рединга. Даже во дворце никогда никто не называет короля или королеву Вашим Величеством; это кажется мне довольно вульгарным»184.