Р. Джеклинг присоединился к высказываниям Сованьярга относительно помех на путях доступа в Западный Берлин. После этого он заявил, что английская сторона «полностью разделяет высказывания французского после в отношении рабочего документа, переданного на уровне советников. Сейчас она не может добавить к сказанному чего-либо дополнительно полезного. Хотелось бы лишь подтвердить то, что три державы надеются, что советская сторона расценивает этот документ как важный вклад в дело успешного продвижения вперед переговоров, так как в нем воплощены многомесячные дискуссии, учтены точки зрения сторон, их позиции по важнейшим вопросам»[370].
П. А. Абрасимов, отвечая французскому и английскому послам, прежде всего коснулся вопроса о помехах на путях доступа в Западный Берлин. Если объективно подходить к вопросу, сказал советский посол, то делать заявление по этому поводу на сегодняшнем заседании должны были бы не западные послы, а мы. «Мы неоднократно предупреждали, подчеркнул Абрасимов, что демонстрации незаконных претензий ФРГ будут неизбежно вызывать контрмеры и приводить к ненужным трудностям. Мы говорили об этом заранее, не предавая это преждевременной огласке и надеясь на то, что объективное положение в этом (вопросе. Р. Д.) будет учитываться нашими партнерами ввиду важности переговоров, которые мы ведем и которые налагают на всех нас большую ответственность»[371].
Нам казалось, продолжал Абрасимов, что на определенном отрезке времени западная сторона проявляла готовность действовать в этом духе, имея в виду взаимную незаинтересованность в осложнении обстановки вокруг переговоров. Однако с конца ноября, а особенно в декабре и январе имела место беспрецедентная и явно намеренная эскалация незаконных выступлений ФРГ в Западном Берлине[372].
Абрасимов сказал, что советская сторона не знает побудительных причин этого и не понимает, чего добивались организаторы этих акций и почему три державы подыгрывали им. Ответные меры со стороны ГДР в этой связи были неизбежны и весьма уместны. Коль скоро три посла продолжают утверждать здесь, что разрешение различной незаконной деятельности в Западном Берлине это их дело и не желают учитывать нашу точку зрения в этом вопросе, нелогично обращаться к нам с какими-то претензиями, поскольку транзит по коммуникациям ГДР к кругу компетенции западной стороны не принадлежал, не принадлежит и не ею регулируется[373].
Абрасимов сказал, что советская сторона не знает побудительных причин этого и не понимает, чего добивались организаторы этих акций и почему три державы подыгрывали им. Ответные меры со стороны ГДР в этой связи были неизбежны и весьма уместны. Коль скоро три посла продолжают утверждать здесь, что разрешение различной незаконной деятельности в Западном Берлине это их дело и не желают учитывать нашу точку зрения в этом вопросе, нелогично обращаться к нам с какими-то претензиями, поскольку транзит по коммуникациям ГДР к кругу компетенции западной стороны не принадлежал, не принадлежит и не ею регулируется[373].
По словам советского посла, «не будь вызывающих демонстраций ФРГ в Западном Берлине, не было бы и контрмер на коммуникациях. Одно обуславливает другое. Было бы желание к сотрудничеству и взаимному учету интересов, не было бы и трудностей в связи с Западным Берлином. Мы именно за такой подход, за нахождение модус вивенди в отношениях друг с другом. Так что я не вижу оснований для каких-либо жалоб и протестов с западной стороны, тем более, что три державы протестуют против того, что они сами же породили руками своего союзника ФРГ»[374].
4.2. Советская дипломатия и западный проект от 5 февраля 1971 г
Первое, сугубо предварительное мнение о западном проекте от
5 февраля 1971 г., советский посол в ГДР высказал на упоминавшейся встрече 8 февраля. Абрасимов сказал, что советская сторона внимательно ознакомилась с ним насколько это было возможно за прошедшие два дня, и сейчас он может высказать только некоторые предварительные замечания.
Сам факт передачи западных предложений советский посол охарактеризовал как «положительный момент» в переговорах. Переход к таким формам работы, по его словам, является более продуктивным путем для уточнения позиций сторон и установления того, имеется ли основа для достижения взаимоприемлемой договоренности по Западному Берлину. После этого, однако, Абрасимов заявил: «Я, пожалуй, покривил бы душой, если бы сказал, что этот проект целиком либо в своих основных частях может быть принят за исходную основу в работе Судя по переданному нам проекту, нахождение действительно приемлемой для всех договоренности потребует еще усилий и интенсивной, целенаправленной работы всех сторон»[375].
Затем последовали «хорошие слова» в адрес западных предложений: «Мы с интересом отметили, что в некоторых частях переданного нам проекта прослеживается дополнительно желание понять и учесть интересы другой стороны. Я имею в виду те положения, где речь идет о федеральном собрании, о неприменении известных положений Основного закона ФРГ, о запрещении определенных видов деятельности ФРГ в городе». Но тут же Абрасимов сделал существенное уточнение: «Это чрезвычайно минимальные добавления и в целом ряде моментов формулировки здесь все еще далеки от необходимого минимума ясности и совершенства, который делал бы их полностью приемлемыми, а некоторые важные положения вовсе отсутствуют». Кроме того, некоторые положения сформулированы «достаточно сложно и двусмысленно, и, конечно, потребуют дополнительного выяснения и редакции»[376].