Литературный инструмент метафизического краеведения эссе. Оно принадлежит литературе и науке одновременно. Эссе всегда предметно, познавательно, однако это не служебный, как публицистика и критика, а, так сказать, господский род литературы. Исследование посредством текста, или творящий комментарий. Комментарий, выходящий за свои границы в область творчества.
Когда же комментарий становится творящим, тогда событие, идейная тенденция, символ и образ сочетаются, как в хрониках, трактатах, житиях, «хождениях» Средневековья.
Далекая от творческого метода Средневековья, школа сакральной топографии предпочитает Средние века, как преподнесшие свой солидарный адрес Богу. Метафизическое краеведение, средневековое по методу, не избегает изучать и время Новое. Ведь Бог не престает адресоваться к человеку и тогда, когда перестает адресоваться к Богу человек.
Как всякая наука, краеведение, строя свои гипотезы, пользуется интуицией; метафизическое краеведение опирается на интуицию как жанр. Жанр мысли, прибегающий к особым доказательствам. Доказательность метафизической интуиции лежит во встречной интуиции читателя.
Автор смотрит на Москву как на воплощение Божественного замысла, чудо его проявления.
Книга открывается сопоставлением города Замысла Москвы и города человеческого умышления Петербурга.
Среди сквозных тем книги опричнина, понимаемая как дополнительность или оппозиция одного городского пространства к другому, то есть как вневременная градоведческая категория.
Еще одна сквозная тема, об отношении Москвы и Рима, строится на признании этих городов двумя проекциями одного Замысла. В книге предложен новый счет московского Семихолмия. Имена римских холмов выступают категориями москвоведения. В этом же ключе Москва сопоставляется с Иерусалимом и с Константинополем.
Часть книги посвящена исследованию начальных структур города дорожных средокрестий: грунтового, железного, речного и других, а также модельным, отнесенным проекциям этих структур.
В книге вводятся понятия:
«местная фабула» (главная тема места, явленная в событиях большой истории и личной биографии, архитектуры и иных искусств);
«домовладельческая фабула» (частный случай предыдущей, встреча в пространстве людей и событий, не встречавшихся во времени);
«метафизическая атрибуция» (выведение авторства из метафизики произведения).
Предложены трактовки дореволюционных скульптурных монументов, обладающих прообразами, тайными именами и вступающих в диалоги между собой.
Исследован особый круг памятников, главным образом ближних усадеб, выступающих моделями Москвы и ее частей.
Предложены метафизические портреты Ивана III, Аристотеля Фиораванти, Ивана Грозного, Ивана Федорова, князя Пожарского, патриарха Никона, Петра I, архитекторов Баженова и Казакова, Витберга и Барановского, графа Ростопчина, графа Дмитриева-Мамонова, доктора Гааза, Салтычихи, Герцена и других.
Несколько гипотез автора лежат в области строгой науки истории, искусствоведения, топонимики, градостроительства.
Продолжением этой книги, выросшим из нее, является книга автора «Облюбование Москвы. Топография, социология и метафизика любовного мифа» (2009).
Продолжением этой книги, выросшим из нее, является книга автора «Облюбование Москвы. Топография, социология и метафизика любовного мифа» (2009).
Автор благодарен редакциям журналов «Новая Юность», «Новый мир», «Независимой газеты» и других изданий за возможность публикации будущих глав книги в их ранних редакциях в 1990-е и 2000-е годы.
Автор благодарен Институту журналистики и литературного творчества (ИЖЛТ), Московскому архитектурному институту, их студентам и вольнослушателям за многолетнюю возможность представлять и совершенствовать книгу в жанре лекций.
Автор благодарен телеканалу «Россия-24» за возможность воплощения многих сюжетов этой книги в жанре авторской программы «Облюбование Москвы» в 20102019 годах.
Некоторые эссе, вошедшие в книгу, адресованы или посвящены Михаилу Алленову (19422018), Василию Голованову (19602021), Гелене Гриневой, Владимиру Микушевичу, Михаилу Талалаю.
Многие страницы книги продумывались в диалоге с Андреем Балдиным (19582017), Геннадием Вдовиным, Константином Михайловым.
Две Москвы
Вместо введения
Происхождение и основание Бог и гений Обетование Праобраз и прообраз Замысел и умышление Земщина и опричнина Движение и бездвижность Казаков и Баженов Форма и адрес Рим, Иерусалим и Константинополь Семихолмие Третий Рим и Второй Иерусалим Три столицы
Митрополит Петр готовит себе могилу в основании Успенского собора. Клеймо иконы Дионисия «Митрополит Петр с житием» из Успенского собора. Начало XVI века. Фрагмент
Происхождение и основание
Будь первым словом о Москве второе, 1156 года, из Тверской летописи, выходило бы, что Юрий Долгорукий в самом деле основал Москву: «заложил град». Однако есть Ипатьевская летопись со словом 1147 года, и через девять лет «заложил град» значило: оградил Москву стенами. Сделал ее, существующую, городом. Если, конечно, те стены были первыми.
Москва произошла из тайного не находимого начала. Отсюда же и тайна ее имени. Сколько бы объяснений ни давалось («Москва! Как много в этом звуке»), имя города не разъясняется.