Пересечение вашей мировой линии (вертикаль) и оси «сейчас» дает точку, отвечающую понятию здесь и сейчас. Такие события, как падающий лист или светящиеся звезды, которые мы можем видеть здесь и сейчас, это те события, световой сигнал о которых приходит к нам сейчас, и они расположены на биссектрисе, помеченной надписью «события, которые мы можем видеть». События типа рождения ребенка в Индии, марсианина, машущего своими щупальцами, планеты, сваливающейся в черную дыру, происходят «сейчас», но не здесь. Мы пока не можем их видеть (мы, например, должны подождать какое-то время t, чтобы получить возможность увидеть, что в Индии родился ребенок). Эти «происходящие сейчас» события можно определить как события, запрос о которых мы мысленно послали в виде светового сигнала время t назад: он дошел до события, развернулся и воротился в точности через время t, отсчитанное от «сейчас». В этом смысле мы можем расширить наше понятие «сейчас» на понятие «космическое сейчас».
Доведя эти рассуждения до логического конца и вообразив все сигналы отовсюду по всей вселенной, мы вправе прийти к выводу, что можно сконструировать, по крайней мере в принципе, понятие космического сейчас. То есть мы можем вообразить все виды событий в космосе, даже те, которые мы еще долгое время не сумеем наблюдать в действительности (или не сумеем вообще никогда). И тогда мы явственно ощутим, происходит или нет то или иное событие прямо сейчас.
Эта конструкция совершенно разумна и вполне соответствует нашей интуиции. Однако представление об универсальном «сейчас» как о массе всех событий, происходящих везде в тот самый момент, когда вы читаете эти слова, хотя определенно и существует в вашем сознании, всего лишь иллюзия.
7. Венецианские сны
(Венеция, 1609 год)
Стоит теплый, располагающий к лени весенний день. Покачивание скользящей по каналам Венеции гондолы почти усыпило тебя. Но неутомимый ум Галилея отдыхает редко; внезапно ученого осеняет некая мысль, и он вынимает из кармана маленький мячик. «Наблюдай! произносит он чуть громче, чем нужно. Когда я бросаю мяч, он падает прямо на дно лодки, так же, как он упал бы на земле движение гондолы не влияет на его падение». Этот факт кажется вполне очевидным, и Галилей говорил об этом и раньше. Но ты настораживаешься, когда он продолжает: «Однако посмотри на девушку на мосту. Когда я бросаю мяч, что видит она?» Первое, что тебе приходит в голову, это то, что она видит то же самое, что и ты. Но догадываясь, что Галилей спрашивает не просто так, ты не торопишься с ответом, и до тебя наконец доходит. «А, отвечаешь ты, она видит не только как мячик падает вниз, но еще и как он движется вперед вместе с гондолой». Галилей приходит в восторг: «Очень хорошо! На самом деле девушка то же событие видит по-другому мячик для нее движется с другой скоростью, чем для нас здесь, на лодке. На самом деле то, что видят разные наблюдатели, связано математическим соотношением. Например, если я брошу девушке мяч, когда мы приближаемся к мосту, на котором она стоит, ей покажется, что я кидаю мяч с большей силой, чем мои старческие руки могут это сделать, поскольку она видит, как мяч в броске летит со скоростью, равной сумме скоростей мяча и нашей гондолы. Если же я брошу ей мяч уже после того, как мы проплыли под мостом, ей покажется, что я затратил на бросок на столько же меньше сил, чем на самом деле, поскольку мяч летит с меньшей скоростью». Ты обдумываешь это замечание в течение некоторого времени и приходишь к выводу, что оно, несомненно, правильно и соответствует всему твоему опыту.
Весь этот день ты чувствуешь удовлетворение ведь ты понял новое для тебя свойство мироздания. Но в ту ночь тебе приснился странный и страшный сон: ты плывешь ночью в гондоле по каналу, где полно и других лодок, и в каждой свой Галилей. У всех Галилеев в руках светящиеся шары, которыми они перебрасываются. Однако все происходит совсем не так, как твой учитель продемонстрировал тебе днем: это выглядит как пародия на дневную демонстрацию. Независимо от того, с какой силой один Галилей бросает шар другому Галилею, и независимо от относительной скорости их гондол шары прилетают к цели с одной и той же скоростью. Затем ты замечаешь еще более фантастическое искажение событий: два Галилея перебрасываются шарами, но создается такое впечатление, что чем быстрее скользят по воде их гондолы, тем медленнее они движутся, словно застывая в янтаре. События запутываются так стремительно, что скоро ты уже не можешь отличить интервал в пространстве (расстояние) от интервала по времени (продолжительности) или действие от бездействия.
Ты просыпаешься в холодном поту, встаешь, зажигаешь свечу и с облегчением понимаешь, что вернулся в нормальный, разумный мир. И даже не предполагаешь, что все, что ты видел во сне, было правдой.
Глаза самадхи могут развернуть огонь. Когда облака плывут, луна движется; когда лодка плывет, берег движется.
Тут как раз что-то подобное.
Будда Шакьямуни[25]
Мысль о том, что нет никакого смысла в абсолютном равномерном движении, привела нас вслед за Галилеем и Ньютоном к поиску математических правил, управляющих повседневным миром, в котором мы обитаем. Продвигаясь дальше по этому пути, мы обнаруживаем, что в некоторых аспектах этот повседневный мир сильно отличается от того, каким кажется.