Большевики, движимые утопическими идеями коммунизма, приступили к уничтожению всех прежних основ жизни русского общества.
За несколько дней была разрушена армия, разогнана полиция, выпущены из тюрем заключенные (в том числе и уголовники), прекращено действие законов и ликвидирована вся система судопроизводства» (Анисимов Е. В.).
То есть ликвидировано было все то, что с таким трудом строило российское общество полвека, начиная с Судебной реформы 1864 года.
«Самосуд, массовые убийства полицейских офицеров, чиновников, дворян, священников и вообще всех прилично одетых людей стали обыденным явлением, хотя большевики и приняли декрет об отмене смертной казни. Типичными стали грабежи магазинов и винных подвалов. Лозунг Грабь награбленное!, брошенный в одной из речей Лениным, витал над толпой, оправдывая преступления» (Анисимов Е. В.).
В предшествующие годы, повторим, едва ли не большинство образованных людей России сочувствовали революции. Сочувствовали даже террору в первую очередь, как я уже вам поясняла, из-за личного героизма террористов: ведь убивая других людей, они готовы были платить за это (и чаще всего платили) своей собственной жизнью. И именно это вызывало у людей к ним сочувствие. Вполне законопослушные граждане нередко укрывали террористов в своих домах.
Но после Октябрьского переворота с его молниеносностью люди в буквальном смысле слова проснулись в другой стране не в той, в какой родились и жили.
Главное почти никто не думал, что это случится молниеносно, что случится именно так и уж тем более, повторим, что это затянется надолго.
Лучше всех, пожалуй, это выразил очень известный в те годы литератор В. В. Розанов в лаконичной картинке:
«С лязгом, скрипом, визгом опускается над Русскою Историею железный занавес.
Представление окончилось.
Публика встала.
Пора одевать шубы и возвращаться домой.
Оглянулись.
Но ни шуб, ни домов не оказалось» (1918).
70. Чека Чрезвычайная комиссия
Сразу после Октября солдаты и матросы расправлялись со своими офицерами, так сказать, по настроению.
Но 7 декабря 1917 года новообразованный Совнарком учредил Чрезвычайную комиссию по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем (ВЧК, ЧК) под председательством польского революционера с большим стажем борьбы и тюрем Феликса Эдмундовича Дзержинского.
Историк пишет о Дзержинском: «человек жестокий, беспощадный, психически неуравновешенный, сразу провозгласивший главной целью своего учреждения революционную расправу над деятелями контрреволюции, а также активистами саботажа. Под этим термином стали понимать (очень важно! М. Ч.) забастовки рабочих на предприятиях, сопротивление крестьян продразверстке, а также все формы выражения недовольства политикой большевиков» со стороны чиновников, врачей, учителей, профессоров, студентов, писателей, художников, вообще интеллигентов (Анисимов Е. В.).
Феликс Дзержинский возглавил ВЧК
Родилась организация, несравнимая, как пишут историки России, по жестокости с пресловутой царской охранкой. «В руках ВЧК были объединены розыск, следствие, суд и приведение приговора в исполнение» (курсив мой. М. Ч.).
То есть одним махом на глазах потрясенных российских граждан было обрушено здание судебно-правовой структуры, которое Россия тщательно выстраивала в течение полувека.
Исчез суд присяжных, так эффективно действовавший в прежней России после Судебной реформы.
Больше были не нужны в судопроизводстве адвокаты (присяжные поверенные) они думали теперь о том, как самим не угодить в лапы Чека.
«Практически бесконтрольная власть оказалась в руках молодых (зачастую восемнадцати-двадцатилетних) фанатиков революции и вкусивших власти полуграмотных рабочих и матросов» (Кацва Л. А.).
Уже в декабре 1917 года «в Севастополе и Одессе матросы убили около 500 офицеров».
Потом Чека переименовывалась в ГПУ, НКВД и наконец в КГБ Комитет государственной безопасности, просуществовавший под этим названием до конца «советской» власти.
Важно, что этот орган Чека стал главной судебной властью в России: декретом Совнаркома от 22 ноября 1917 года упразднялись (то есть отменялись) все прежние российские законы, гражданские и уголовные, и все судебные и административные органы, следившие за их соблюдением.
В этом смысле справедливыми кажутся слова одного из лучших историков Советской России Адама Улама (19222000): «Если употреблять политические термины в истинном, а не в условном пропагандистском смысле, то следует сказать, что 25 октября 1917 года ознаменовало не только победу большевистской революции, но и начало контрреволюции, предпринятой той же партией большевиков»[6].
71. «Чека» и «большевики» в русской речи
А само это слово «Чека» в русском языке вполне прижилось. Точно так, как и слово «большевики». И не случайно!
Новые, широко вошедшие в русскую речь слова «советская власть», «большевик», «Чека» были выбраны весьма удачно.
Мы уже говорили о полной лживости словосочетания «советская власть», закрепившегося на многие десятилетия да употребительного и сегодня, через двадцать девять лет после конца «советской власти» (в 1991 году).