Узнать, каких золотых гор может наобещать мне божество, не удается. За спиной скрипит дверь и Бэс мгновенно исчезает. Надо бы вообще про это хитрожопое существо прочитать. Или спросить у кого-нибудь. Чего это сразу ему взял и поверил?
Я оборачиваюсь и вижу Ярослава, заглядывающего через приоткрытую дверь.
Тебя зовут.
Возвращаю на место книгу, с которой так и стою в обнимку, и подхожу к брату. Снова это обеспокоенное лицо. Шутник хренов, больше ты меня не проведешь.
Будь осторожен. Это Панаевский.
Фамилия, озвученная даже таким трагичным тоном, мне, естественно, ничего не говорит.
Он из службы безопасности империи. Это проверка, Игорь. И этот человек способен поджарить тебе мозги в одно мгновение.
Глава 8
Я делаю глубокий вдох, вспоминаю шикарный ужин. Что я молодец и сегодня справился. И. Вообще.
И зачем ему поджаривать мои мозги?
Брат тянет меня из библиотеки к лестнице.
Давай по пути. Терпением безопасники не отличаются. Глеб Панаевский куратор по вопросам посвященных. Ритуалы, в основном, проходят без осложнений. Но бывают исключения. Как, например, с тобой.
Мы спускаемся наполовину, тут Яр останавливается. Прислушивается и продолжает:
Там его дед отвлекает, но времени у нас в обрез. Так что слушай очень внимательно. О потере памяти ни слова. Это не то же самое, что потеря контроля, но близко. Панаевский даже думать не будет, сразу в расход пустит. И никто не поспорит, они обладают такой властью, палачи империи.
В его голосе помесь страха и уважения. И даже немного зависти. Не разобрать точно, но такая адская смесь беспокоит и меня.
Вытащить из тебя он сможет абсолютно все, только дай слабину. Чуть засомневаешься, чуть сдвинешься со своей позиции все, конец. Так их родовой дар работает, малейшее сомнение и он сможет остановить тебе сердце. Или разорвать его изнутри. Таково правосудие богини Мафдет.
Вот от этого я сильно охреневаю. А как насчет судьи, присяжных, адвоката и прочих декораций? Перешел дорогу на красный свет и выплюнул измельченные внутренние органы? Ничего себе тут правосудие.
Да не смотри ты так. Соберись. Помедитируй, мысленно вздрочни, не знаю. Успокойся. Небольшой страх это нормально, их все боятся, по понятным причинам. Но ссать кипятком в штаны не надо. Вцепится сразу же.
Я пытаюсь переварить услышанное, чтобы определить степень угрозы. Но в голове тревожно звенит набат. И, конечно же, не вовремя просыпается сила, поднимаясь на защиту.
Ты меня понял? Яр меня встряхивает за плечи.
Понял. Не ссать кипятком, встряска помогает сбросить оцепенение и угомонить силу.
У меня включается режим боевого сарказма. Брату это не нравится, но сделать он ничего не успевает. Хотя на мгновение возникает чувство, что я сейчас получу по роже.
«Время вышло. Быстро сюда!» басисто орет в голове дедом.
Яр так вздрагивает, что понятно не у меня одного в мозгах дед бесится. Мы срываемся с места, болезненно столкнувшись плечами.
В той самой гостиной, которая теперь вряд ли покажется мне приятной, слишком много улыбаются. В свете всего услышанного мне кажется зловещим буквально все. И их улыбки, и безопасник особенно.
Если бы не слова брата, то мужик вроде с виду нормальный. Однозначно военный такую прямую, как кол, выправку ни с чем не перепутаешь. Лет сорок, может полтинник, морщины засели только на лбу. Гладко выбритый, но немного взъерошенный.
Он размашисто шагает ко мне, протягивая руку. Открытая улыбка из тех, от которых и глаза становятся теплыми. Неширокая, но достаточная для приветствия. Только лицо чуть перекашивает и дергается, как от паралича.
Я так усердно ищу в нем признаки главного злодея империи, что забываю о нагнанном страхе. Его рукопожатие уверенное, но не чрезмерно сильное. Мы официально представляемся друг другу.
Очень рад познакомиться с вами, молодой человек, и голос обычный, не высокий и не низкий, немного хриплый и тихий, как у людей, которым приходится много говорить.
Дед, как и отец, тоже оказавшийся тут, уходят, оставив нас наедине. Дед напоследок одаривает меня задумчивым печальным взглядом. Прощается он что ли? Рано вы сдаетесь, родственники.
Постараюсь не сильно задерживать вас, Панаевский усаживается в кресло.
Сажусь напротив и невольно тоже выпрямляюсь, глядя на его осанку. Мужчина проводит рукой по волосам, хлопает ладонью по подлокотнику. Щека его дергается, перетягивая на себя внимание.
Итак. Ритуал вашего посвящения чуть не закончился трагедией.
Он смотрит меня так, словно это был вопрос. Пожимаю плечами и утвердительно киваю.
Вас это не беспокоит? удивление на его лицо вполне натуральное.
Я остался жив и здоров. И чувствую себя отлично, насчет последнего я уже не так уверен.
Похвальный оптимизм. Слабость, тошнота, кошмары?
Нееет, наступает моя очередь удивляться, наш разговор похож на стандартный опрос врача.
Панаевский рассеянно смотрит по сторонам, чуть кивая. Плечи его расслабленно опускаются, рука опять лохматит прическу. И тут все резко меняется.
Я только и успеваю раз моргнуть, как мужчина распрямляется. Взгляд его обращается ко мне. И теперь эти остекленевшие глаза пугают. А жуткое подергивание уголка губ усиливает эффект.