Клава, доброе утро! Мне очень нужна ваша помощь. Я могу сейчас подъехать?
Конечно! Вы мне самой позарез нужны! Я уже хотела вам позвонить, но подумала, что ещё рано, и боялась вас разбудить.
Я рано встаю, сказала Мирослава.
Тогда приезжайте! Можете даже не завтракать! Я напекла гору оладий. Естественно, как и было задумано, Гаврила Семёнович их все не съел, Клава рассмеялась, даже укорил меня, что я хочу приготовить ему участь баснописца Крылова. А я ни сном ни духом! Вы не знаете, что случилось с этим замечательным человеком?
Он слишком много съел блинов, а до этого рябчиков.
А, протянула Клава. Хорошо, что я успокоила Гаврилу Семёновича, говорю: «Не все оладьи вам. Я подругу жду. Так что никаких диверсий против вас, зять любимый, не замышляю». Он рассмеялся. Расцеловал меня в обе щёки. А оладьи в духовке вас дожидаются.
Сейчас приеду, Клава, рассмеялась Мирослава.
Приняв душ, она на ходу выпила чашку чаю, заваренную Морисом, схватила из вазы яблоко и, крикнув: «Я тороплюсь! Позавтракаю в гостях», домчалась до своей «Волги» и выехала со двора.
Морис так ничего и не успел сказать. Лишь минут пять спустя после её отбытия, накладывая в миску сочные кусочки тушёной печени, он спросил у кота:
Ты видел?
Мр, протянул Дон, бросив на Мориса сочувствующий взор своих янтарно-жёлтых глаз.
Поведать ему о вечернем разговоре Мирославы с адвокатом он не смог бы при всём своём желании.
Глава 16
Большая часть черёмухи и сирени, высаженной вдоль многополосной дороги, уже отцвела, но некоторые кустики поздно цветущих сортов сливали свой аромат с парковыми розами, и этот благоухающий шлейф влетал в открытые окна машин, мчащихся по шоссе.
В городе чувствовалось благоухание зацветающего раннего жасмина, акаций и однолетников, высаженных на аллеях, в скверах и дворах. В это время года смесь ароматов была такой сильной, что перебивала выхлопы автомобилей. Клава, с нетерпением поджидающая Мирославу, увидела её в окно и сразу заторопилась к двери.
Ах, как хорошо, что вы пришли, не скрывая своей радости, женщина по-родственному чмокнула Мирославу в щёку.
Дорогая, Клавочка, мне нужна ваша помощь, сказала Мирослава, проходя следом за хозяйкой на кухню.
Всё что угодно ради вас! воскликнула та. Но прежде у меня для вас информация. И думаю, что важная.
Какая?
Вы садитесь, ешьте оладьи. А я буду рассказывать.
Спорить с гостеприимной хозяйкой было неразумно, и Мирослава принялась за оладьи. Между тем Клава начала рассказывать. Первое, что она сказала:
Вы представляете, Майка вчера поссорилась со свёкром.
Вот так?
Вы ешьте, ешьте. Они орали так, что соседям было слышно. Стенки-то тонкие, ещё и балконы, окна открыты.
А в чём причина ссоры?
Скорее всего, в обиде и в деньгах.
Я не очень понимаю, проговорила Мирослава.
Окунев-старший, видимо, прознал о том, что его невестка не была верна его сыну. Он крыл её матом, как простой грузчик, и требовал, чтобы она убиралась из его квартиры. А невестке, видимо, шлея под хвост попала, и она орала, что половина квартиры и даже больше принадлежит ей.
Ага, в принципе, да.
Может, и так. Но отец Филиппа сказал, что у него есть подозрения, что это она укокошила его сыночка. И грозился найти доказательства этого.
А невестка?
Обозвала его циником! Хлопнула дверью и была такова.
Значит, сбежала с поля боя, констатировала Мирослава.
Клава отмахнулась:
По-моему, это временная капитуляция. Она придёт в себя и ещё покажет ему кузькину мать!
Мирослава невольно улыбнулась и спросила:
Это всё?
Не совсем. Оставшись один, отец убитого стал названивать своей дочери.
Почему вы решили, что дочери?
Потому что он орал в трубку: «Сына убили, а дочь дома не ночует!» Видимо, девушка пыталась его утихомирить и ссылалась на кого-то, так он стал требовать: «Передай трубку немедленно Маре! Но если она тебя покрывает» Вероятно, девушка передала трубку этой Маре, как и просил отец. Но дальнейший разговор мне расслышать не удалось, так как он сразу же снизил тон.
Вероятно, эта Мара умеет укрощать сорвавшихся с цепи мужчин, предположила Мирослава.
Вероятно, эта Мара умеет укрощать сорвавшихся с цепи мужчин, предположила Мирослава.
Видимо, так, согласилась с ней Клава.
А Мирослава вспомнила, что Марой Ильиничной, судя по сведениям, собранным Морисом в Сети, зовут старшую сестру Евгения Юрьевича Окунева, и подумала о том, что неплохо было бы навестить её.
Потом детектив обратилась к Клаве:
Клава, вы поможете мне уговорить бабу Тоню держать язык за зубами?
Запросто, отозвалась та и спросила заинтересованно: А зачем?
Чтобы не подставлять Анжелу, да и самого Долгоносикова. Я же обещала ему. Помните?
О, да! И что должна сказать баба Тоня?
Что она увидела Долгоносикова в тот день в первый раз в жизни. Сначала она удивилась тому, что мужчина среди бела дня лезет по пожарной лестнице, и даже испугалась, а потом увидела его спускающимся с котом и успокоилась.
В этом убедить её мне будет нетрудно.
Вы уверены? с некоторым сомнением спросила детектив.
На все сто! заверила Клава.
Проводив Мирославу, женщина спустилась к соседке и проинструктировала её. И надо сказать, что сделала она это вовремя. Баба Тоня обещала не подвести.