Будучи наиболее амбициозным проектом реформ Александра I, Государственная уставная грамота Российской империи была готова уже в 1820 году, однако она так и не была введена в действие. Более того, в последующее десятилетие произошло значительное сокращение автономии западных окраин, включая Бессарабию[271]. Чтобы объяснить эту смену подхода, необходимо обратиться к европейской и восточной политике России после 1815 года. Как фактический министр иностранных дел Каподистрия снова сыграл здесь важную роль. Основанная на оригинальном видении посленаполеоновского порядка в Европе, его политика оказала существенное влияние на положение Молдавии и Валахии. В то же время княжества стали тем местом, в котором фактически решилась политическая судьба этого замечательного деятеля.
Восточная политика России и миссия Г. А. Строганова
Первые три или четыре года после заключения Бухарестского мира были неактивным временем в восточной политике России. Внимание Александра I, его дипломатов и военных было поглощено борьбой с Наполеоном, а затем участием в послевоенном мирном урегулировании. Порта воспользовалась этим затишьем, чтобы подавить Сербское восстание в 1813 году и восстановить свои позиции на Дунае. Новоназначенные господари Молдавии и Валахии Скарлат Каллимахи (18121819) и Иоан Караджа (18121818) стремились прежде всего удовлетворить требования Порты относительно провизии, строительных материалов и рабочей силы и зачастую игнорировали положения Бухарестского мира, по которому княжества освобождались от османской дани на двухгодичный срок. Со своей стороны, российский посланник в Константинополе А. Я. Италинский и генеральный консул в Молдавии А. А. Пини, не будучи способны подкрепить свои протесты военными угрозами, были вынуждены ограничиться перечислением нарушений мирного договора со стороны Османов.
Подобная ситуация не могла удовлетворить тех представителей балканских элит, которые выступили на стороне России в предыдущей войне и теперь были вынуждены томиться в изгнании вдали от родины. С окончанием войн в Европе и началом Венского конгресса некоторые из них попытались интернационализировать Греческий вопрос и вновь привлечь внимание Александра I к балканским делам. Другие воспользовались назначением Г. А. Строганова новым российским посланником в Константинополе для того, чтобы повлиять на направление его деятельности. Составленные и одними, и другими записки содержали в себе критику российской политики до 1812 года и предлагали альтернативный курс в отношении княжеств, основанный на более общем видении российского преобладания на Балканах.
Первая из этих записок была написана бывшим митрополитом Валахии Игнатием. Несмотря на его смещение в марте 1812 года и приказ Александра I переселиться в Крым, Игнатий остался на своем посту еще на несколько месяцев с позволения российского главнокомандующего Кутузова. Однако враждебность со стороны валашских бояр заставила Игнатия опасаться за свое будущее после вывода российских войск из княжеств[272]. Осенью 1812 года Игнатий покинул Валахию и обосновался в Италии, не оставляя надежды вернуться на митрополичий пост в случае активизации восточной политики России. Осенью 1814 года Игнатий прибыл в Вену к открытию Венского конгресса для того, чтобы поднять Греческий вопрос вместе с Каподистрией, с которым он поддерживал отношения еще со времени существования Республики Семи Островов[273].
В своей записке Ингатий указывал на то, что распространение просвещения среди балканских христиан способствовало развитию среди них патриотических чувств наряду с приверженностью к православию, которое на протяжении столетий обеспечивало их национальное существование[274]. Чтобы препятствовать усилению влияния неправославных держав в регионе, Россия должна была избегать в будущем ошибок, допущенных оккупационными властями в княжествах во время последней войны. Вместо того чтобы «угрожать молдаванам и валахам суровостями военного управления», российская политика должна была основываться на местном законодательстве, восходящем к римскому праву, а также на древних обычаях и султанских фирманах и господарских хрисовах[275]. Чтобы помешать Порте «сделать Россию ненавистной в княжествах», необходимо было обеспечить исполнение Бухарестского мирного договора, положить конец вторжениям османских начальников дунайских крепостей на территорию княжеств, обеспечить сбор налогов в соответствии с финансовыми регламентами Александра Ипсиланти и Константина Морузи, введенными после Кючук-Кайнарджийского мира, а также создать дунайский карантин под надзором российского и австрийского консулов[276]. Обеспечивая безопасность южных областей России, эти меры могли сочетаться с усилиями, направленными на укрепление приверженности к ней со стороны других единоверных народов, прежде всего греков. Игнатий рекомендовал привлекать молодых греков в российские учебные заведения и делать пожертвования греческим филантропическим обществам, поддерживавшим греческих студентов в западных университетах. Местные власти в Крыму и новоприобретенной Бессарабии должны были основать греческие школы и типографии, а также способствовать развитию греческой торговли. Греция, утверждал Игнатий, должна была «услышать язык взывающий к ее уму и сердцу»[277].