Тихий вздох пронесся по рядам адмиралов и капитанов, приглашенных Корниловым на встречу с Ардатовым. Им очень хотелось осадить не в меру ретивого сухопутного прожектера, но в его словах было хорошее зерно рационализма, отрицать наличие которого морские волки не посмели. Единственным минусом всего предложенного графом было то, что этим прежде никто из присутствующих моряков не занимался и не горел большим желанием к осуществлению предложенных идей. Колесные брандеры, вооруженные пушками и шестовыми минами все это было так неожиданно и необычно на фоне уже привычных парусных корветов, фрегатов и линейных кораблей, пусть даже измененных паровыми машинами и гребными винтами.
Простите, граф, но откуда у вас такие углубленные познания в морском деле? осторожно поинтересовался адмирал Истомин. Скажите честно, кто вас консультировал перед отъездом в Севастополь? Ведь к морскому делу вы имеете совсем малое отношение.
Вы, господа, вы были моими консультантами! просто ответил Ардатов. Почти целый месяц я внимательно читал все ваши записки, направленные в адмиралтейство, и выбрал из них то, что, на мой взгляд, было интересным.
Однако никто из нас не писал о мешках с песком! буркнул недовольный Корнилов, которого хлестко били его же оружием.
Если говорить честно, то идею с песком мне подсказали простые матросы, когда я разговаривал с ними в порту. Нижние чины отнюдь не так глупы, господа, смею вас заверить.
Да-с, господин граф. Смекалки и сообразительности нашим матросам не занимать! довольно подтвердил Нахимов.
Так что же, господа адмиралы, возьмемся за это дело? Я вам обещаю полную поддержку не только со своей стороны, но и самого государя императора, сказал Ардатов, убежденный в положительном ответе, но неожиданно для себя получил лишь холодное молчание. Обиженный и раздраженный столь бурным вторжением в морское дело постороннего флоту человека Корнилов, главный из адмиралов, не подал голоса в поддержку прожектов Ардатова. Его примеру последовали все остальные моряки, не смея изменить своей кастовой сущности, даже при явной выгоде предлагаемых изменений.
Михаил Павлович с достоинством перенес свое поражение там, где он надеялся найти горячую поддержку. Он не стал взывать к разуму собравшихся моряков, логике и прочим аргументам. Не изменившись в лице ни на йоту, он подчеркнуто официально обратился к Корнилову, который хмуро смотрел в сторону:
Господин вице-адмирал, потрудитесь, пожалуйста, не позднее третьего числа предоставить мне команду охотников на восемнадцать брандеров. Мне нужны исключительно добровольцы. Если среди моряков не найдется желающих, я буду набирать охотников среди пехоты и гражданских лиц. Всего доброго, господа, рад был общению с вами.
Адмирал Корнилов молча снес сказанную графом гадость и только холодно кивнул головой, давая понять, что отданное распоряжение личным посланником императора будет выполнено.
Узнав о крупном разногласии Ардатова с моряками, светлейший князь очень обрадовался и решил не мешать дражайшему Михаил Павловичу уж на этот раз окончательно свернуть себе шею. По глубокому убеждению Александра Сергеевича, ни один из армейских генералов изначально не был способен ничего понимать в морских делах. Желание Ардатова влезть во флотские дела, по мнению князя, было авантюрой чистейшей воды и сулило столичному зазнайке оглушительный провал. Кондуит князя пополнился новым материалом, а в Петербург отправилась очередная депеша, извещающая государя о новом чудачестве царского посланника.
Сам Михаил Павлович был очень сильно обескуражен своей неудачей с моряками, но, философски рассудив, что адмиралы мало чем по своей сущности отличаются от сухопутных генералов, он успокоился. Стоически перенеся жизненный сюрприз, граф решил в делах о брандерах сделать ставку на молодых, как он сам ранее советовал царю.
С особой тщательностью и придирчивостью он отбирал из присланных Корниловым моряков экипажи будущих брандеров. Всего в распоряжении Черноморского флота было восемнадцать колесных пароходов, но Ардатов потребовал конфисковать и передать на нужды флота и двадцать один частый пароход, курсирующий между Одессой и Керчью.
Беседуя с людьми, Ардатов прежде всего хотел узнать, что двигало человеком, изъявившим желание записаться в охотники приказ сверху или личная инициатива. Когда отбор был закончен, граф выступил перед смельчаками с небольшой речью:
Дело, которым вы решили заняться, братцы мои, очень трудное и опасное. Многие из вас могут не вернуться назад, сложив свои буйные головы под английскими пулями и французскими ядрами, что, впрочем, часто бывает на войне. Поэтому предлагаю вам еще раз как следует подумать о своем участии в предстоящей операции.
Среди охотников на мгновение воцарилось молчание, а затем сидящий в первых рядах мичман Бутузов произнес сочным басом:
А что тут думать, ваше превосходительство! Вы пока каждого из нас опрашивали, мы уже сто раз имели возможность подумать.
Верно, поддержал его старший матрос с «Уриила» Николай Матюшенко. Вы уж из нас всю душу своими расспросами вытрясли, ваше превосходительство. Те, кто сомневался, уже давно ушли.