Ответного визита долго ждать не пришлось. Через пару часов из леса выехал тот же самый мотоцикл, в люльке которого сидел другой офицер, держащий белый флаг на высоком древке. Не доезжая до нас метров триста, мотоцикл остановился, и парламентер потопал к нам, настороженно озираясь.
Прежде чем допустить немца ко мне, Танин лично обыскал его и, только убедившись в отсутствии оружия, пропустил дальше.
Я лейтенант Браун. У нас не нашлось владеющих русским языком, но я хорошо говорю на английском, обратился он к нам. Что вы хотите нам сказать?
Я старший лейтенант Соколов, и я уполномочен предложить вам принять раненых, находящихся у нас в плену, ответил я тоже по-английски.
Сколько вы хотите передать и на каких условиях?
Человек двести, в основном с ампутированными конечностями. Их состояние стабильное, но требуется хороший уход, а главное, достаточное питание и много лекарств. Как вы понимаете, лейтенант, мы даже своим красноармейцам не можем предоставить таких условий.
Как я полагаю, нахмурился Браун, вы хотите спихнуть нам инвалидов, не способных работать на ваших рудниках, а сами раструбите на весь мир о своем гуманизме.
Знаете что, вспылил я, вы захватили почти всю Европу, которую заставляете работать на себя, вы сжигаете у нас целые деревни вместе с жителями и еще осмеливаетесь говорить о гуманизме. Если же вас волнует реклама этой операции, то я гарантирую, что все ограничится вот такусенькой заметкой в газете, я показал сложенные щепоткой пальцы. Причем все будет мотивировано исключительно нехваткой медикаментов в наших госпиталях.
Разумеется, мы согласны, поспешно ответил Браун, я просто высказал свое мнение. А что вы хотите взамен?
Разумеется, мы согласны, поспешно ответил Браун, я просто высказал свое мнение. А что вы хотите взамен?
Сэкономить на лекарствах и питании для пленных. Я знаю, что наших раненых, по крайней мере рядовых, вы никогда не лечите и сразу добиваете тех, кто не может сам идти. Так что двести инвалидов из числа наших пленных вы при всем желании найти не смогли бы. А менять здоровых на раненых здравый смысл вам не позволит. Так ведь?
Браун слегка покраснел, насупился и честно ответил:
Я попробую что-нибудь сделать, но не обещаю.
Ну, если вы согласны, то к вечеру подгоняйте сюда грузовик. Мы выставим флаг с красным крестом это будет сигналом о том, что раненых привезли.
Соловьев свое обещание выполнил, и к нам действительно привезли почти сотню пленных. Где особист смог их найти и какие полномочия он предъявлял, чтобы их забрать, меня не интересовало. Раз капитан обещал сделать то, что я прошу, значит, власти на это у него хватит.
Хотя среди раненых попадались и лежачие, но большинство все же передвигалось самостоятельно. Были и с целыми конечностями. Я даже немного встревожился, вдруг эти фрицы вылечатся и снова вернутся на фронт. Но Танин заверил меня, что врачи отбирали только непригодных к военной службе.
Едва бойцы развернули полотнище с намалеванным красным крестом, как из леса выехал грузовик. Первым рейсом забрали унтеров и офицеров, которых было не так уж и мало. Одни шли к машине сами, других несли на носилках. Санитары, сопровождавшие пленных, помогали им поудобнее устроиться в кузове, который предусмотрительно был выложен матрасами. Выглядели немцы ошарашенно, так как водитель и приехавший с ним врач уже сообщили им об освобождении из плена. Когда грузовик вернулся из рейса, рядовые солдаты уже чуть ли не дрались за место в очереди. Все спешили вернуться домой и боялись, что красные вдруг передумают отпускать их.
Когда я утром снова приехал на передовую, здесь толпилось уже больше двух сотен немцев, перемотанных бинтами. Они сидели и лежали на повозках, оживленно переговариваясь. Даже лежачие больные, которые не могли встать, пытались приподняться и посмотреть, не едут ли за ними. Переводчик расхаживал среди них и охрипшим голосом что-то повторял по-немецки.
Видимо, разглядев в бинокль, что клиентов стало еще больше, немцы теперь прислали сразу три машины. Вместе с водителями приехал и лейтенант Браун. На этот раз он, видимо, получил особые указания и теперь сверлил меня глазами, стараясь хорошенько запомнить, разве что не фотографировал. И действительно, немного помявшись, офицер предложил мне сделать совместную фотографию. Мой вежливый отказ он воспринял как должное. Все время, пока шла перевозка, Браун топтался поблизости, а когда в кузов погрузили последних солдат, он подошел ко мне с заговорщицким видом:
Герр офицер, вы честно выполнили свои обещания, хотя мы ничего не гарантировали вам взамен. Но я могу вас порадовать. Мое командование с удовольствием пошло мне навстречу и распорядилось передать вам взамен ваших людей. Правда, советских пленных мы успели собрать немного, зато можем предоставить вам тысячу мирных жителей. Я полагаю, что несколько крестьянок и детей стоят одного нашего солдата, пусть даже искалеченного.
Надеюсь, вы отбирали их только на добровольной основе.
Честно говоря, мы просто отдадим вам всех жителей сел, лежащих в прифронтовой полосе. Их все равно приходится выгонять из своих домов, чтобы разместить наших солдат, так что они будут только рады. К тому же, офицер наклонился поближе, якобы чтобы доверительно прошептать мне в ухо, а на самом деле, с целью еще лучше разглядеть меня, здесь нам с самого начала были не рады, в отличие от ваших западных областей. А за месяц оккупации нас стали ненавидеть все, даже полицейские, которые нам служат.