А вы никогда вы скучаете по дому? Спросив, она тут же поняла, какой это детский вопрос.
Каждый день. Но у меня есть цель, так же, как и у тебя. Твоя кампания по пропаганде довольно дерзкая. Я вижу результаты собственными глазами. Девушки, находящиеся под моей опекой, тайком рассказывают друг другу истории о святых под покровом ночи.
И их за это наказывают?
О да, подтвердила она со смехом. Чем больше мы запрещаем говорить о святых, тем более пылко и решительно они нарушают запреты.
Так, значит, у меня не будет проблем?
Она не следовала никакому приказу, когда отправилась вслед за Ханной в Ледовый Двор и начала ставить представления с чудесами. После спектакля, устроенного ей в Гефвалле, ее могли бы силой привезти назад в Равку и отдать под трибунал.
Генерал Назяленская сказала, что ты непременно об этом спросишь, и велела ответить, что конечно же будут.
Нине пришлось подавить нервный смешок.
Как она?
Ужасающе компетентна.
А Адрик? Леони?
Теперь, когда они стали святыми, путь в шпионы для них закрыт, но Адрик командует отрядом шквальных, а Леони работает с Давидом Костюком и его фабрикаторами. Они внесли существенный вклад в работу над антидотом к юрда-парему.
Так, значит, сказала Нина, они оба сейчас в Малом дворце.
Легкая улыбка тронула губы хранительницы.
Я слышала, они частенько проводят время вместе. Но я здесь не для того, чтобы обменяться сплетнями или утешить тебя. У короля есть задание.
Нина оживилась. Она нарушила прямой приказ Адрика, отправившись в Ледовый Двор, чтобы найти себе место, откуда она сможет помочь гришам и Равке. Она старалась как могла, устраивая свои фальшивые чудеса; она подслушивала и использовала все имеющиеся в ее арсенале уловки, чтобы собрать побольше сведений и передать зашифрованным посланием все, что ей удавалось наскрести, о передвижении войск или разработке оружия. Но то, что Брум раскрыл места, с которых Фьерда намеревалась начать свое вторжение, было простой удачей, а не серьезным шпионажем.
Слушай внимательно, продолжила хранительница. Времени у нас немного.
Она хочет, чтобы ты сделала что? прошептала Ханна, распахнув глаза цвета меди, стоило им вернуться в комнаты, а Нине рассказать ей о своем задании. И кому я только что исповедалась?
Шпионке-гришу. О чем ты ей рассказала?
Сочинила что-то об излишней любви к сладкому и ругательствах в священные дни Джеля.
Нина рассмеялась.
Идеально.
Вовсе нет, возразила Ханна, поморщившись. Что, если бы я рассказала ей что-то личное о чем-угодно?
Например?
Так, ничего, ответила Ханна, покраснев. Так что она хочет, чтобы ты сделала?
Распоряжения хранительницы были просты и понятны, но Нина даже представления не имела, как подступиться к их выполнению.
Выяснить, где хранятся письма от Татьяны Ланцовой.
Эта часть не так уж и плоха.
И подобраться поближе к фальшивому Ланцову, продолжила Нина. Выяснить, кто он на самом деле, и, если получится, дискредитировать его.
Ханна прикусила губу. Они устроились на ее кровати с горячим чаем и тарелкой печенья.
А не могли бы мы просто ну, не могла бы ты просто устранить его?
Нина рассмеялась.
Полегче. Это я здесь безжалостная убийца, а ты голос разума, не забыла?
Полагаю, мои слова в высшей степени разумны. Король Равки на самом деле бастард?
Я не знаю, медленно, словно раздумывая, призналась Нина. Но, если фьерданцы это докажут, я сомневаюсь, что ему удастся удержать трон. В тяжелые времена люди, как правило, сильнее тяготеют к традициям и суевериям. Гришей королевская кровь волновала меньше, но даже Нину с детства растили с мыслью о том, что Ланцовы избраны свыше, чтобы управлять Равкой.
А Вадик Демидов? спросила Ханна. Самозванец?
Его смерть не вернет Николаю статус законнорожденного. А вот если мальчишку выставить лжецом, это заставит сомневаться во всей ситуации, да и во всех словах фьерданского правительства. Вот только как, предположительно, мы должны это сделать?
Его смерть не вернет Николаю статус законнорожденного. А вот если мальчишку выставить лжецом, это заставит сомневаться во всей ситуации, да и во всех словах фьерданского правительства. Вот только как, предположительно, мы должны это сделать?
Брум весьма тесно общался с королевской семьей Фьерды и, вероятно, с Демидовым, но Нина и Ханна видели их лишь издали. Брумы время от времени ужинали с высшими армейскими чинами и военными министрами, и Ильва иногда отправлялась играть в карты с аристократками из дворца. Но всему этому было весьма далеко до встреч с нужными людьми, у которых можно было выудить сведения о фальшивом Ланцове.
Ханна встала и медленно прошлась по комнате. Нине нравилось, какой Ханна становилась, когда они оставались наедине. Рядом с родителями в ней чувствовалось напряжение, неуверенность, словно она по нескольку раз обдумывала каждое слово, каждый жест. Но стоило им остаться вдвоем за закрытой дверью, и Ханна становилась той самой девушкой, которую Нина когда-то встретила в лесах, с легкой, уверенной походкой и прямыми, словно сбросившими с себя груз плечами. Теперь ровные белые зубки Ханны терзали нижнюю губу, и Нина поймала себя на том, что рассматривает ее, как произведение искусства.