«Шансов, конечно, мало, думала Лариса. Но я должна привлечь все возможные меры влияния. Ах, как же все-таки печально, что Женька сейчас далеко»
Лариса точно знала, что младший брат сумел бы ей помочь. Его ведь мама отпустила без скандалов! Правда, учиться. И не на Север, а наоборот. Едва в 1944-м в Одесской мореходке объявили прием, Женька сказал, что станет капитаном дальнего плавания и ушел в самостоятельную жизнь. Капитаном, правда, он не стал писал, что это впереди, но жизнь свою с морем связал крепко. С одной стороны хорошо, с другой Ларисе теперь приходилось привлекать бедного папу Морского к задачам, с которыми Женька справился бы куда легче. Он всегда знал, как подобрать ключ к сердцу матери.
Каким путем пойдем? спросил отец, когда они остановились у развилки. Я знаю минимум три тайные тропинки и две дороги. И на каждой есть на что посмотреть и про что рассказать
Только не через кладбище[3]! попросила Лариса.
Боишься ограбления? не совсем верно понял Морской. Согласен Там, говорят, сейчас раздолье для бандитов.
Да нет, отмахнулась Ларочка. Что с нас брать? Не тронут. Я знаю, что так ближе, и с тех пор, как мародеры разломали забор, стало удобно так срезать путь Но у надгробья я, конечно, разревусь, а мне еще с людьми сейчас встречаться
К бабушке Зисле и дедушке Хаиму, могила которых, так уж получилось, располагалась в самом проходном месте закрытого год назад и потому теперь неохраняемого и многолюдного Первого городского кладбища, Ларочка хотела зайти перед отъездом отдельно.
Я им попозже поклонюсь.
Как скажешь. Тут Морской не удержался от укола: Обоим Хаимам кланяться будешь?
Лариса пропустила иронию мимо ушей. Когда дедушка скончался, перед семьей встал нелегкий вопрос: где хоронить? Логичнее было там, где уже покоилась бабушка. Но двадцать последних лет дед Хаим жил с другой женой, что не мешало ему общаться с дочерями и их семьями, всем помогать, всех обожать, всех баловать. Сам он, разумеется, хотел быть похоронен вместе со своей обожаемой Фаней Павловной, которая умерла сразу после реэвакуации и покоилась далеко за городом. Но семье было сподручнее и интереснее проведывать могилу в Харькове: бродить среди роскошных дореволюционных склепов высотой с добротный дом и целых аллей со знаменитыми фамилиями это не то же самое, что ездить на ветхое деревенское кладбище раз в год. В общем, захоронили, где удобнее. Но позже устыдились и на камне Фани Павловны ведь дед место и для себя там оставлял! тоже вписали имя «Хаим». Так получилось сразу две могилы Папа Морской был против. Вроде атеист, а усмотрел во всей этой житейской истории разделение души и тела: душой-то Хаим был с Фаиной! Впрочем, Морской был всего лишь бывшим зятем, а обе дочери решили, что так можно. Да и Лара с Женей не возражали.
Между прочим, Лариса перевела разговор на другую тему. Я сейчас иду не куда-нибудь, а к знакомой даме-микробиологу. У них на работе почти даром можно купить вываренную перекрученную говядину, остававшуюся после приготовления питательных бульонов для выращивания бактерий. Сейчас многие так питаются. Могу вам с Галочкой по наследству это знакомство передать. Хочешь?
Не знаю, может, и хочу, Морской ответил осторожно. Хотя Лучше не надо.
Он, видно, был не в курсе, как обрадовалась бы Галочка, узнай про такую возможность. Лариса даже не была уверена, что отец понимает, как сложно нынче с продуктами. В этом смысле папе Морскому повезло жена и теща решали все бытовые проблемы, особо главу семейства ни во что не посвящая.
Если б ты не уезжала, то я, конечно, был бы рад с тобою разделить любые знакомства, он снова вернулся к болезненной теме.
Послушай! Ларочке очень хотелось улучшить ему настроение. Ничего трагичного не происходит. Считай, что у меня командировка. Да, длительная. Но отпуск будет уже через год. Увидишь, я приеду совсем другим человеком. Она заметила блестящую «Победу» с шашечками на боку, высаживающую кого-то на углу с Бассейной[4], и принялась фантазировать: При встрече я первым делом усажу тебя в такси и будем колесить по твоему любимому Харькову сколько хочешь.
Ты правда думаешь, что я так обнищаю, что буду принимать поездку на такси за праздник? скривился Морской.
Нет конечно! Но ты порадуешься, что сможешь рассказать мне сразу все свои байки про город, а я не буду отбиваться и стану покорно слушать
Папа Морской был одержим историей города, и над ним подшучивали за то, что он не может пройти и полквартала без обязательного: «На этом месте много лет назад»
И даже не начнешь перебивать стихами собственного сочинения? парировал он.
Лариса не обиделась. У каждого в семье было подвергаемое общим благодушным насмешкам хобби. Она, кстати, сочиняла сейчас все реже и до сих пор искренне не понимала, почему отец не любит, когда она читает свои стихи.
Потому что с точки зрения искусства это слишком сыро, а с точки зрения приличий слишком откровенно, по глазам прочел ее вопрос Морской и неожиданно решил объясниться: Стихи можно писать в трех случаях: если ты гений, если ты молод или если это входит в круг твоих профессиональных обязанностей.