Третьего апреля очередной большевистский патруль поднял меня за полночь.
Третьего? оживился Николай Михайлович, В это день мы прибыли в Вологду.
Не перебивай, дай рассказать, это важно, нахмурился младший брат. Револьвер уперся мне в голову, а штык в грудь. Я, признаюсь, испытал шок. Они искали оружие, не нашли, стали проверять документы. Я спросонья протянул не тот паспорт, достал, который был ближе, поскольку думал, что генерал Маннергейм в ближайшие дни возьмет столицу Финляндии, и подложный паспорт больше не потребуется. Проверял русский, большевик из бывших студентов, он, видимо, рассмотрел фамилию, все понял и арестовал меня. Я возмущался: это произвол, я ничего не совершал, у меня есть разрешение на выезд, но ничего не помогло.
Они погрузили меня в вагон и отправили в Петроград. Представляешь, какие неприятности! А ведь именно в тот день я как раз думал переезжать из гостиницы, уже нашли комнату у одной доброй женщины, но простую, без удобств. Я поехал в гостиницу переночевать последний раз, принял ванну, поужинал в ресторане, думал, всё, с утра на новую квартиру, и, надо же, такая беда, был арестован.
По моему, это череда глупостей, сказал брату Николай Михайлович, С лета была тысяча возможностей уехать в Англию, если бы ты, конечно, хотел.
Так ничего же не угрожало до последних дней, возразил ему младший брат, В той же гостинице этажом выше жил Великий князь Кирилл Владимирович, его тоже проверяли много раз, и ничего.
Я слышал на вокзале, что 14 апреля большевики оставили Гельсингфорс, вступил в разговор генерал Брюмер.
Я не дождался меньшее двух недель, с грустью вздохнул Георгий Михайлович, Все-таки позвольте мне продолжить?
Извините Ваше Императорское Высочество, учтиво сказал Брюмер.
В Петрограде я был отпущен из-под стражи, так как вины никакой за мной не было, и жил на квартире у своего секретаря, пока не был вызван к председателю Петроградской ЧК Моисею Урицкому.
Чем угрожал тебе этот сын Израиля? спросил старший брат.
Напрасно ты так, обиделся Георгий Михайлович, он хотя и продержал меня в приемной не менее получаса, но извинился и говорил учтиво.
Я был у него трижды, возмущенно заметил Николай Михайлович, но никакой учтивости не видел.
Он попросил меня быть свидетелем на уголовном процессе.
Что? оба присутствующих, Великий князь и генерал, застыли от удивления.
За время отсутствия мой дворец оказался разграблен, подозревали слуг, и Урицкий просил меня, как бывшего владельца национализированного имущества, опознать вещи.
Это возмутительно, в один голос заявили собеседники, Надеемся, что он получил отказ?
Суда еще не было, ответил Георгий Михайлович, Урицкий обещал меня вызвать. Он сказал, что вынужден отправить всех Романовых из Петрограда, так как опасается, что город захватят немцы.
С немцами у них подписан мир, Петроград и так фактически в их власти. Германцы не берут город только по одной причине, чтобы не кормить кучу голодных, заявил генерал Брюмер.
Согласен с Вами, кивнул Николай Михайлович.
Так вот, Урицкий предъявил мне декрет, согласно которому я должен покинуть Петроград и переселиться в Вологодскую губернию. В списках я нашел тебя и Митю, и Его императорское Высочество Павла Александровича. Обрадовался, что буду не один. В Вологде у меня бывшие сослуживцы, они помогли с жильем, дали твой адрес.
Ты устроился?
Да. Сначала я квартировал пару дней у одного доброго человека, и буквально неделю назад снял комнату в доме купца Попова на Дворянской улице.
О, на Дворянской. протянул Брюмер.
Там сейчас живет весьма знаменитая публика, располагается посольство Соединенных Штатов, говорят, что готовится к переезду посольство Франции, ждут окончания учебного года, дополнил Николай Михайлович, Я видел в городе секретаря посольства графа де Робиена, он мне рассказал новости, и я даже пригласил французов посетить моё скромное жилище.
А британское посольство здесь есть? напрягся Георгий Михайлович.
Ему очень не хотелось снова встречаться с поверенным в делах Линдлеем. Он толком не знал, удалось ли англичанам перебраться на сторону белых.
Да, какие-то англичане есть, но не те, что были в Финляндии. Робиен рассказывал мне, как Линдлей бросил союзные миссии в Таммерфорсе на произвол судьбы и перебежал к белым.
Это вполне в его характере, усмехнулся Георгий Михайлович, Я бы хотел вызвать Линдлея на дуэль. Жаль, что он в Лондоне, а не в Вологде, я бы не промахнулся.
Как знать, брат, может быть тебе еще предстоит с ним встреча по приезду в туманный Альбион к семье.
Я очень на это надеюсь, вздохнул Георгий Михайлович, но из Вологды до Англии на тысячу с лишним верст дальше, чем из Гельсингфорса. Кстати, а где остановился Великий князь Павел?
Насколько я знаю, ответил за патрона генерал Брюмер, его нет в Вологде.
Эта его новая жена, графиня Гогенфельзен выхлопотала ему больничный режим, и он остался в Петрограде, раздраженно заметил Николай Михайлович.
Во-первых, брат, Великий князь Павел за свой брак, совершенный вопреки высочайшей воле, прощен государем, его вторая жена признана при дворе и получила титул княгини Палей. Твои эскапады относительно нее напрасны. Она любящая жена и мать его детей. Вполне логично, что она будет заботиться о своем муже, тем более, что его здоровье и на самом деле расшатано. Я слышал, что у него в желудке находили раковые язвы. Это серьезный повод, чтобы остаться в Питере.