Уже осень, вздохнул Арсений. Промозглая и унылая. Он повел широкими плечами, будто от прикосновения холодного ветра.
Бросила взгляд в окно, но ничего толком не увидела темно же. Присмотрелась повнимательнее действительно, осень: хмурое небо без звезд, голые силуэты деревьев, еще и дождь, похоже, моросит. По ощущениям, ноябрь, а не начало октября, как по календарю.
Это Лем, что ли, чудит? спросила, начиная замешивать тесто.
Он. Если совсем в депрессию впадет, еще и мебель толстым слоем пыли покроется.
Во дела! Дом в депрессии м-да.
Это из-за меня, да? Встретил гостью розами, а потом разочаровался и загрустил? пошутила, но без улыбки, ибо тема-то невеселая. Неужели я ему настолько не нравлюсь?
С чего вы взяли? удивился Туманов.
Ну он же переживает. Из-за меня?
Вы правы, он действительно переживает, подтвердил мои худшие опасения собеседник. Но не из-за вас, а ЗА вас.
Это как?
Я повернулась, чтобы заодно спросить, где у Туманова лежит пергамент или фольга, да так и застыла с испачканными в муке руками, глядя на знакомую синюю бабочку на его плече.
Ну, здравствуй, депрессивная гадючка!
Дух дома чувствует вашу душевную боль, но не знает, как вам помочь. Вы ему нравитесь, Лика Сергеевна, сказал Арсений. Верно, Лем? спросил он бабочку. Та расправила крылья, и я прочла на них вполне себе конкретное «да».
Но как же тогда история с лестницей?
Догадка неприятно удивила и восхитила тоже. Не на ту гадючку я, судя по всему, грешила. Споткнулась, чуть не упала хм, зачем же Ярослав меня так самоотверженно спасал? Не прицепил ли он ко мне какую-нибудь следилку, как к отцу, или чего похуже, а потом сам испугался последствий?
Арсений Романович. Наскоро ополоснув руки, я подошла к нему. Осмотрите-ка меня на предмет Бровь мужчины поползла вверх, как и уголок идеального рта. Вот черт! Это о чем он сейчас подумал-то? На предмет каких-нибудь магических штучек, закончила я свою просьбу, мысленно умиляясь тому, как спокойно об этом говорю и даже искренне во все верю. Не прошло и полдня!
С удовольствием! Повернитесь спиной, Милалика.
Как-то очень уж радостно он откликнулся и вопросов никаких не задает. Может, уже заметил на мне какую-нибудь бяку, но не сказал, решив придержать этот козырь на потом? А зачем?
Повернулась и замерла, ожидая его слов. Когда же моего позвоночника коснулись мужские пальцы, по телу пробежала дрожь, а в глазах потемнело. Давненько меня не трогали мужчины. А посторонние мужчины вообще никогда. Первым порывом было отступить и выдать что-нибудь возмущенное, но я удержалась. Куснула губу посильнее, чтобы боль отрезвила, после чего нарочито спокойно поинтересовалась:
А ощупывать меня при этом обязательно?
А вы как думаете? вопросом на вопрос ответил Туманов. Я думала, что нет, но развить тему мне не удалось. Легонько надавив на какую-то точку на пояснице, дракон сообщил: Заклинание больной спины, простое, но неприятное. В спящем виде. Прибью паршивцев! выдал он с чувством.
Не надо никого Я запнулась, потому что вместо того, чтобы убрать руку, Туманов положил ее на мое бедро и, едва касаясь, провел ладонью ниже, до самой коленки. А
Заклинание спутанных ног было отменено. Слишком поспешно и грязно след остался, произнес он задумчиво, а потом вдруг спросил: Лика Сергеевна, когда вам последний раз говорили, что у вас очень красивые стройные ножки?
Ну, начинаются чудеса!
Вы убрали эти, как их Я отошла от него на безопасное расстояние и снова занялась ужином.
Заклинания-липучки, подсказал дракон.
Точно! Так их больше нет, я могу не бояться внезапного приступа радикулита? усмехнулась, поражаясь коварству детей. Это уже не милые шалости, а откровенное покушение на мое здоровье и жизнь могла ведь и шею сломать, сверзившись с лестницы.
Да, я все убрал. И даже наложил парочку защитных.
Так вот почему вы меня чуть не брякнула «поглаживали», но вовремя сообразила, что звучит это очень уж двусмысленно, и заменила на «ощупывали».
Ощупывать вас, Милалика Сергеевна, одно удовольствие, пошутил он, выделив интонацией первое слово. Вы очень привлекательная женщина, добавил серьезно.
Льстите?
Ничуть.
Он сидел, откинувшись назад, вертел в руках недоеденный бутерброд и внимательно рассматривал меня, что слегка нервировало. Решив сменить тему, начала расспрашивать его об иных, как называли сами себя все НЕлюди, живущие, как выяснилось, среди нас. За разговорами я не заметила, как успела наготовить кучу всего. Даже десерт сделала, естественно, из тех, которые на скорую руку.
Ужинать сели вчетвером. Дети, которым отец успел сделать очередное внушение, сначала были хмурые и недовольные, но, обнаружив вместо папиных бутербродов мою стряпню, немного оттаяли. Хотя Злата в попытке меня уколоть и заявила, что больше любит покупную пиццу, на что я предложила ей переключиться на спагетти, раз пицца не устраивает. Девочка так и сделала, подозреваю, из принципа. Серьезный противник. А ведь ей только двенадцать будет!
Когда у Арсения вновь зазвонил телефон (мама никак не желала оставлять сына в покое) и он, извинившись, отошел, я отложила вилку с ножом, промокнула салфеткой рот и внимательно посмотрела на детей, после чего спокойно проговорила: