Пивоварня была органической частью психиатрического стационара. Архитекторы, разрабатывавшие план больницы, предусматривали строительство пивоварни вместе с пекарней.
Пиво пили не только пациенты, но и персонал больницы. В Британии XIX в. довольно часто наемным работникам часть заработка выплачивалась в натуральной форме, т. е. пивом. Привлечь людей на работу в психлечебницу высокой зарплатой и привлекательными условиями труда было сложновато, зато в предлагаемый «соцпакет» входило пиво две пинты (1,1 л) в день мужчинам, одна пинта женщинам. В результате штат больниц наполнялся людьми с социальных низов, склонных к пьянству и агрессии, что, разумеется, плохо отражалось на атмосфере в лечебном учреждении.
Другая задача пивоварни приучение к труду, что должно было помочь адаптироваться к жизни в обществе после выписки. Трудотерапия, пусть такой термин тогда и не использовался, занимала важное место в жизни пациентов. Работа должна была занять сознание больных людей и тем самым способствовать их выздоровлению. Другая задача пивоварни приучение к труду, что должно было помочь адаптироваться к жизни в обществе после выписки. Но с ростом числа хронически больных, задерживавшихся в лечебнице надолго и даже навсегда, работа в пивоварне получала в довесок к терапевтической ценности экономический смысл. Пациенты работали на благо дома, в котором жили. Работали на ферме, в мастерских, помогали вести хозяйство в больнице. Бюджет психлечебницы, как правило, был довольно крупным, содержание пациентов стоило дорого, в несколько раз дороже, чем заселение психически больного человека в работный дом. В 1844 г. содержание одного человека в английском работном доме обходилось в сумму в три раза меньше той, что тратилась на одного пациента в самой скромной психлечебнице[77]. Конечно, не все могли жить в работном доме. Самых беспокойных и нетрудоспособных приходилось размещать в психлечебницах.
В 1860-х гг. пациенты английских психлечебниц выпивали в среднем пять пинт (2,8 л) пива в неделю. Вода практически не использовалась для утоления жажды, пили пиво и чай. В лечебнице Стэффорда в 1854 г. пациенты мужского пола получали 14 пинт (8 л) пива еженедельно. В начале 1880 гг. минимум, на который мог рассчитывать пациент полпинты (0,3 л) пива на обед, а если он работал, то еще полпинты утром и вечером (в сумме 0,9 л в день)[78].
Ревизоры, проверявшие условия содержания пациентов, отмечали, что пиво в больницах подается слабое, с небольшой концентрацией алкоголя. Этот факт наравне с невкусной едой иногда указывался в отчетах ревизоров как пример плохой заботы о качестве пропитания.
Удивительный факт движение трезвенников в XIX в. сталкивалось с отсутствием поддержки со стороны врачей, и даже более того, с активной критикой медицинского сообщества. В наши дни это звучит невероятно. Но в наши дни у врачей есть сравнительно большой арсенал лечебных средств. В викторианскую эпоху положение одного из главных и почти универсальных лекарств занимал алкоголь. Расходы на покупку алкоголя составляли довольно крупную статью в бюджете обычной английской больницы.
Движение трезвенников возникло не по инициативе врачей, а в каком-то смысле вопреки врачам. Тотальный отказ от алкоголя (и в перспективе его законодательный запрет) не соответствовал профессиональным интересам медиков. Идею о трезвости как «норме жизни» формулируют и начинают проповедовать не те, кто, казалось бы, лучше остальных разбирается в губительных последствиях пьянства. Радикализм активистов трезвеннического движения предполагал безусловное осуждение алкоголя, а у врачей было свое, более гибкое отношение к спиртному.
Движение трезвенников возникло не по инициативе врачей, а в каком-то смысле вопреки врачам. Тотальный отказ от алкоголя (и в перспективе его законодательный запрет) не соответствовал профессиональным интересам медиков. Идею о трезвости как «норме жизни» формулируют и начинают проповедовать не те, кто, казалось бы, лучше остальных разбирается в губительных последствиях пьянства. Радикализм активистов трезвеннического движения предполагал безусловное осуждение алкоголя, а у врачей было свое, более гибкое отношение к спиртному.
Трезвенничество XIX в. развернуло свои знамена, не дождавшись того момента, когда медицина почти безоговорочно осудит алкоголь. Моральный императив «пить нехорошо» опередил в пропагандистском соревновании медицинскую заповедь «пить здоровью вредить».
В массовом восприятии антиалкогольные призывы ассоциировались с этическим ригоризмом титоталеров (появившийся в 1830 гг. в США и Англии термин титотализм от слова «тотальный» в смысле абсолютный отказ от алкоголя; тотальность подчеркивалась тем, что слово писалось с заглавной буквы Т, отсюда удвоение «t-total»), и когда врачи начали доказывать, что пьянство не только грешно, но и вредно для здоровья, на них смотрели как на новый подвид моралистов.
До статуса эксперта-небожителя врачу викторианской эпохи было далеко. К врачам относились как к слугам, а не как к равноправным советчикам. Слугам сложно убедить барина в том, что он не должен делать то, что ему приятно, и то, что он сам считает полезным.