Я аккуратно смахиваю грязь с круглой поверхности первого из них. Боги кормят землю. Я припадаю ухом и слушаю. Голосом, напоминающим дождь, бог нашептывает тайны. «Ты в моем сердце», едва слышно говорю я.
Затем аккуратно засовываю его в мешок для мусора, кладу в рюкзак и перехожу к следующему захоронению. Оно расположено чуть к востоку, под похожим на палец камнем. Этот бог очень хрупкий. Я откладываю в сторону лопату и осторожно разгребаю землю руками. Он закопан совсем не глубоко. Мне нравится время от времени выкапывать его и смотреть. Я развязываю пластиковый пакет. В моих руках лежит платье, темно-серое в тусклом свете луны. Как же мне хотелось бы еще раз взглянуть на него при солнечном свете и увидеть его подлинный цвет темную лазурь океана, каким его изображают на картинах. Но днем, конечно же, этого делать нельзя. Я вытираю о джинсы руки и поглаживаю ткань. И рассказ платья слышу кончиками своих пальцев. Каждый бог хранит собственные воспоминания, от каждого из них в моей душе рождаются другие чувства. У меня блестят глаза, им словно стало тесно в глазницах. При виде этого бога я печалюсь, но вместе с тем испытываю зуд, что-то вроде возбуждения. «Ты в моем сердце», шепчу я, однако слова звучат слишком громко. Затем слева, ближе к середине поляны, приходит черед косметички. С нею стараюсь покончить как можно быстрее. В ней полно всяких блестящих штучек, а ее голос ассоциируется с уксусом или крапивой.
Я все копаю и копаю, и каждый новый бог заполняет окрестности своим голосом. «Ты в моем сердце», снова и снова шепчу я. Мне каждый раз приходится проходить через все это вновь и вновь: сначала сотворять богов, потом скорбеть.
Наконец поляна пуста. Я весь дрожу. Теперь они все в моем сердце, а рюкзак изрядно отяжелел. На этом этапе я всегда чувствую себя так, будто сейчас лопну. Засыпаю ямки и разбрасываю по земле всякий мусор, чтобы казалось, будто здесь побывали кролики или, может, сурки. Ничего такого, лишь природа, жизнь которой идет своим чередом. Я тихонько подхватываю рюкзак.
Мы забираемся дальше в лес. К западу деревья упираются в озеро, поэтому я двигаюсь в другом направлении. Даже сейчас, после всех этих лет, у меня нет никакого желания приближаться к озеру.
Надо подыскать хорошее место. Боги не могут жить абы где. Луч моего фонаря приплясывает на плюще и засохших кустах. Как же сегодня ночью тепло, лес будто отдает накопленный за день жар, который спиралями вывинчивается из стволов кедров и поднимается над лесной подстилкой. Я снимаю свитер. Над оголенными руками и шеей серыми тучами вьются комары и мошка, но садиться не хотят. Над головой кружат летучие мыши, пикируя так низко, что даже задевают своими мягкими тельцами мне щеки. От моего прикосновения отламываются три ветки, освобождая нам путь. Когда я останавливаюсь перевести дух, через носок моего башмака любовно переползает змея. Сегодня я превратился в частичку леса и оказался в его сердце.
Журчание ручья я слышу задолго до того, как вижу его, стеклянный звон разбивающейся о камень воды. В каком он лежит направлении, сказать не могу; звук словно доносится одновременно отовсюду, что в лесной чаще совсем не редкость.
Я выключаю фонарик и замираю во тьме. По спине неудобно елозит рюкзак. В позвоночник упирается что-то острое. Боги сгорают от нетерпения. Им нужен дом. Я шагаю в указанном ими направлении, продираясь сквозь кусты и заросли ежевики, которые то и дело меня цепляют. Теперь, когда небо очистилось от облаков, над головой ярко сияет полумесяц. Без фонаря лес предстает передо мной в своих ночных красках высеченный грациозными, серебряными линиями.
Впереди светится белая кора. Здесь растут березы костлявые деревья. Именно этого знамения я и ждал. Все, нужное место найдено.
Из-под темного от воды камня бьет родник, стремительно и юрко убегая вперед по узкому руслу, над которым величаво колышется папоротник. Сверху, на каменной стене, виднеются темные трещины. Каждая из них самой подходящей формы и размера, чтобы дать приют богу. Я по одному рассовываю их по новым домам. И при этом немного дрожу трудно держать в руках такое невероятное могущество.
Когда моя работа подходит к концу, рассвет окрашивает небо на востоке розовыми мазками. Я чувствую, как за каменной стеной гудят боги, разбрасывая во все стороны щупальца своей силы. Взирая на меня, жмутся друг к другу высокие белые березы. Я вконец обессилел. Меня разрушает каждый раз, когда этим приходится заниматься. Но я должен выполнять свой долг и заботиться о них. Мамочка очень ясно дала мне это понять.
Лес пробуждается. Я долго шагаю обратно, возвращаясь в новый день, домой, к повседневной жизни. Меня на своих крыльях несет неистовая радость птичьего пения.
Мне грустно без вас, говорю я пернатым.
Но здесь по крайней мере им не грозит смерть от рук Убийцы. Когда я прохожу мимо желтых машин, в голове нет ни единой мысли. Пусть себе рвут землю и дальше. Боги теперь в полной безопасности в новом доме.
Магнитофон обнаружился в холодильнике. Я не нет, даже гадать не хочу, как он там оказался.
Это не рецепт. Просто мне показалось нужным сказать: я перенес их на новое место. На тот случай, если вдруг забуду.