Раз вам понадобилось два морозильника, значит, у вас, должно быть, много мяса или рыбы.
Но, судя по всему, работает у него только небольшой холодильник. Другой старый морозильный шкаф открыт и пуст, крышка его откинута и прислонена к стене.
Он выглядит смущенным.
В нем любит спать Оливия, говорит он, моя кошка. Когда он сломался, от него надо было избавиться, но ее эта штуковина радует, представляете? Она забирается туда и без конца довольно урчит. Так что я его оставил. Хотя, думаю, это глупость.
Ди заглядывает внутрь. Там навалены одеяла и подушки, чтобы было помягче. На одной из них виднеется волосок то ли каштановый, то ли рыжий. На кошачий не похож.
А Оливия живет на улице? спрашивает девушка.
На кухне нигде нет кошачьих мисочек для еды или питья.
Нет, обиженно отвечает он, конечно же, нет, это ведь опасно. Она домашняя кошечка.
Обожаю кошек, улыбаясь, произносит Ди, но они такие засранки. Особенно под старость.
Он смеется как перепуганный заика.
Думаю, Оливия действительно стареет, говорит он. Она у меня уже давно. В детстве я только и мечтал о кошечке.
Наша любила спать в сушилке, отвечает она, и для папы стала сущим кошмаром. Он так боялся перепутать ее со свитером и
Она крутит руками и кривит лицо, изображая из себя кошку, в испуге пялящуюся через стекло.
Она крутит руками и кривит лицо, изображая из себя кошку, в испуге пялящуюся через стекло.
Он опять сдавленно смеется, и Ди дополняет свою пантомиму чем-то вроде танца, показывая, как кошка вращается вместе с бельем.
А вы веселая, говорит он.
Улыбка у него какая-то скрипучая и кривобокая, словно в последний раз он пользовался ею давным-давно.
Я всегда боялся, что Оливия там запрется. Но теперь, если что, она не задохнется.
С этими словами он показывает Ди пробитые в крышке отверстия.
Какая прелесть, говорит она, проводя пальцем по одеялу, желтому с узором из голубых бабочек, на ощупь похожему на спинку утенка.
Он медленно, но уверенно закрывает крышку морозильника, поэтому ей приходится отдернуть руку. И в этот момент она замечает на его предплечье сходящие синяки и распухшую ладонь.
Послушайте, у вас же травма! восклицает Ди. Что с вами произошло?
Ударил дверцей машины, отвечает он, в смысле, когда закрывал. Припарковался на холме. Хорошо, хоть не сломал вроде бы.
Она кривит лицо, будто морщась от боли.
Бьюсь об заклад, она у вас и сейчас болит. Однажды я сломала руку. Вы даже представить не можете, как мне тогда приходилось мучиться, чтобы открыть банку с консервами или сделать что-то еще. Вы правша? Если понадобится помощь, обязательно дайте мне знать.
Угу, говорит он.
Наступает тишина, которую девушка отнюдь не торопится нарушать.
А чем вы зарабатываете на жизнь? спрашивает наконец он.
Когда-то хотела стать танцовщицей, отвечает Ди, а теперь не представляю собой ровным счетом ничего.
Странно, что она впервые позволила себе признать это вслух.
Он кивает и говорит:
А я мечтал быть поваром. Что поделать, это жизнь.
Да, жизнь, отвечает она.
У двери она пожимает ему руку.
Пока, Тед.
Я разве говорил вам, как меня зовут? спрашивает он. Не помню такого.
Имя написано у вас на рубашке.
Когда-то я работал в автосалоне, говорит он, и, похоже, привык к этой рубашке.
Безработный или же занят ручным трудом.
Так или иначе, но я вам очень благодарна, произносит Ди, вы повели себя как настоящий, дружелюбный сосед. Обещаю вас больше не беспокоить.
Заходите в любое время.
Затем на его лице отражается тревога, и он быстро закрывает за собой дверь.
Щелк, щелк, щелк.
Ди медленно идет по выжженному солнцем двору. Он наверняка смотрит ей вслед. Она спиной чувствует тяжесть его взгляда. Ей требуется все самообладание, чтобы не сорваться на бег. Перед походом сюда девушка ничуть не сомневалась, что в дом он ее не пустит.
Ди дрожащими руками закрывает входную дверь, садится на пыльный пол и прислоняется спиной к створке. Пытается дышать и взять себя в руки, но тело словно принадлежит кому-то другому. У нее сжимаются и разжимаются кулаки. На голову накатывают жаркие приливы. Она судорожно хватает ртом воздух, из горла рвется резкий, режущий звук. Сердце отдается в ушах барабанным боем. «Паническая атака», приходит в голову смутная мысль. А ну соберись. Но это примерно то же, что все глубже погружаться в песчаную дюну так просто не выберешься.
Наконец дурнота отступает. Ди кашляет и делает глоток воздуха. Затем вдруг понимает, что в доме стоит едкий запах сухой травы, перечного дерева, акации и жуков-щитников. Внутрь забралась живая природа, которой здесь быть не должно. Девушка встает, слабая, как котенок, и идет на запах, дабы определить его источник. В окне пыльной гостиной не хватает стекла. Щербатые доски покрыты опавшими листьями. Здесь наверняка спит какой-то зверек. Не скунс, вероятно, но что-то похожее. Может, опоссум или енот.
Да, шепчет она, обращаясь к пустой комнате, это тебе не номер в отеле.
Чтобы загородить раму с выбитым стеклом, она подтаскивает к ней небольшой книжный шкаф. Хозяин дома, у которого она его сняла, не произвел на нее впечатление человека, который станет заморачиваться какими-то проблемами. Да она и не против. Чем меньше он станет ей досаждать, тем лучше.