Кончив починку, Мейер явился поблагодарить за гостеприимство и сообщил, что намерен отплыть завтра утром. Ночью, когда, по его соображениям, все в доме улеглись спать, он отправился с двумя сыновьями на пустырь, где должны были собраться негры, согласившиеся бежать с ним. Он нашел полдюжины негров и, посоветовав им соблюдать тишину, приказал следовать за ним к барке; но, к своему удивлению, убедился, что пустырь окружен толпою других негров и белых, вооруженных страшными бичами из буйволовой кожи. Догадавшись в чем дело, он пустился наутек, но было уже поздно.
Генерал и его сыновья, без сомнения, привыкли к подобным сюрпризам, так как увертывались от ударов с изумительной ловкостью, но при всем том на их долю выпала жестокая порка, пока они успели добраться до берега, находившегося на расстоянии четверти мили. Тщетно они орали, ругались и молили о пощаде: удары сыпались немилосердно, особливо со стороны негров, которые, испытав на себе силу бича, с особенным удовольствием хлестали белых.
Наконец, доблестный генерал и его почтительные сыновья, изнемогая от ударов, добрались до барки, обрезали канат и отплыли на середину реки. С тех пор генерал Мейер, когда ему случалось бывать в этих краях, всегда проплывал мимо плантации ночью, придерживаясь противоположного берега.
Я сообщил господину Куртенэ все, что мне было известно о генерале Мейере. Во время моего рассказа наше внимание было привлечено каким-то шумом подле конюшни, находившейся на дворе против наших окон. Мы подозревали, что дело идет о попытке украсть наших лошадей, и Куртенэ, взяв мое ружье, поместился у окна, так чтобы видеть двор, через который воры должны были прогнать лошадей.
Мы прождали еще минут пять, а затем Куртенэ предложил мне занять его место, сказав:
Если увидите кого-нибудь на дворе с нашими конями, стреляйте. Я же пойду вниз и попытаюсь захватить мошенника; я замечаю какую-то возню у конюшни и подозреваю, что пастор хочет отогнать наших лошадей в болото, где ему нетрудно будет отыскать их впоследствии.
Если увидите кого-нибудь на дворе с нашими конями, стреляйте. Я же пойду вниз и попытаюсь захватить мошенника; я замечаю какую-то возню у конюшни и подозреваю, что пастор хочет отогнать наших лошадей в болото, где ему нетрудно будет отыскать их впоследствии.
Он направился к двери, но едва успел взяться за ручку, как раздался ужасающий вопль, а за ним громкое ржание, в котором я узнал ржание моего коня. Схватив пистолеты и ножи, мы поспешили во двор. Мы нашли наших двух лошадей и третью, принадлежавшую одному из охотников, подле конюшни; они были связаны гуськом, так чтобы их мог вести один человек. Только первая была взнуздана, а последняя, именно моя, находилась в состоянии страшного возбуждения, как будто с ней случилось что-то необычайное. Продолжая наши поиски, мы нашли тело молодого человека, страшно изуродованное: грудь его была совершенно вскрыта, так что сердце и внутренности выпали наружу.
По-видимому, мой верный конь, еще в Техасе проявивший неохоту расставаться со мной, нанес вору страшный удар, отбросивший его шагов на пятнадцать в виде изуродованного трупа.
Между тем на шум явились другие охотники, добыли фонари, и мы узнали в убитом старшего сына пастора, который недавно женился и поселился на восточном берегу Сент-Френсис. Вскоре явился и сам пастор, но не из дома, а с противоположной стороны, одетый, как накануне: очевидно, он не ложился в постель в эту ночь.
Узнав о печальном происшествии, он стал бесноваться и клясться, что проклятый француз и его проклятая лошадь поплатятся за это жизнью. Но Куртенэ подошел к нему и сказал:
Придержи язык, негодяй! Полюбуйся на дело своих рук, потому что ты виновник этой смерти. Ты для того и переправился через реку, чтобы заставить своего сына помочь тебе украсть лошадей. Ни слова, ты меня знаешь, посмотри на своего первенца, подлый человек! Пусть эта смерть будет началом долгой цепи несчастий для тебя, и пусть последним звеном этой цепи будет виселица, которой ты заслуживаешь!
Пастор не отвечал ни слова, даже когда жена принялась упрекать его сквозь слезы:
Я предупреждала тебя, говорила она, и вот мы дожили до беды, и я боюсь, что дальше будет еще хуже. В несчастный день я встретилась с тобою, и в несчастный день родился этот ребенок.
Я пройду молчанием окончание этой печальной сцены. Все мы сочувствовали матери и бедной девушке, которая была в отчаянии. Оседлав лошадей, Куртенэ и я уехали, а другие охотники остались ждать следователя, которого мы обещали прислать. Чтобы найти его, нам пришлось свернуть с большой дороги; проехав несколько миль, мы отыскали его дом, разбудили хозяина и, сообщив ему о происшествии, переправились на восходе солнца через реку.
Глава XXXII
Наконец мы достигли плантации Куртенэ. Его дом был одним из немногих, построенных со вкусом домов в Соединенных Штатах. Изящный портик на колоннах, широкие веранды, обвитые жасмином, и веселый, цветущий сад с аллеями акаций и живыми изгородями из боярышника и остролиста напоминали мне сцены из времени моего детства в Европе. Все было красиво и удобно: просторные конюшни, хорошенькие конуры для собак, упитанные и веселые невольники, опрятно и хорошо одетые.