Не все сводки с фронтов печатали в газетах. Но Матвей осведомлен был, поскольку сводки для служебного пользования, без прикрас, в ПетроЧК поступали. Читал и ужасался потерям. Если так и дальше пойдет, все мужчины, годные к строевой службе, будут выбиты. Правда и успехи были. С 13 ноября началась эвакуация Белой армии и гражданских лиц, категорически не приемлющих советскую власть, из Севастополя в Константинополь. По приблизительным подсчетам страну покинуло более ста пятидесяти тысяч человек. Кто-то сгинул в Турции от болезней и голода, другие смогли перебраться во Францию и выжить. Но для России была потеряна огромная масса образованных людей.
Кстати, когда Матвей прочитал секретный доклад о подавлении Кронштадтского восстания, был поражен. Красная армия под руководством М. Н. Тухачевского потеряла при штурме крепости 527 человек убитыми и 3285 ранеными. Мятежники потеряли тысячу убитыми, две тысячи ранеными, еще две тысячи сдались в плен и восемь тысяч по льду ушли в Финляндию. Первый расстрел случился уже 20 марта в 24 часа, казнили 13 человек. А всего к расстрелу приговорили 2103 человека, к тюремным срокам 6459 человек. С весны 1922 года началось массовое выселение всех жителей острова Котлин, на котором стояла крепость. Большевистская власть хотела, чтобы даже память о мятеже стерлась, не передавалась поколениям. Однако Кронштадтский мятеж и Тамбовское восстание не прошли даром и жертвы не были напрасны. Политика военного коммунизма была отменена, принята новая экономическая политика. Отныне разрешалась частная торговля, открывать лавки и артели. А крестьянам с каждой десятины земли сдавать определенную часть урожая, не весь подчистую. Старые большевики недовольны. За что боролись? Чтобы мироеды снова богатели на труде пролетариев? Зато НЭП позволил быстро дать в лавки и магазины продукты, одежду. Однако НЭП просуществовал недолго, несколько лет. После смерти Ленина взявший все бразды правления государством Сталин частную торговлю и производство отменил.
Почти сразу после подавления Кронштадтского мятежа в Петроград приехал Бокий. Матвей с ним столкнулся в коридоре.
Глеб Иванович! Добрый день! Какими судьбами?
Сам понимаешь по делу. Кстати, меня переводят в Москву, будут организованы новые отделы. Не желаешь перевестись? Все же центральный аппарат, задачи посерьезнее, чем в Петрограде, поинтереснее.
А что за отделы?
Пока не могу сказать.
Да я бы и не против.
Буду иметь в виду.
Матвей о разговоре только отцу рассказал.
Хочешь расти соглашайся. В Петрограде у тебя есть опасность рано или поздно встретить знакомого. Но и в Москве свои особенности. В любом центральном аппарате начальники, даже небольшого ранга, как пауки в банке. Каждый хочет другого сожрать. И ты должен лавировать. Лучшая тактика не примыкать ни к кому. Делай свое дело. Шпионов, террористов и прочих настоящих врагов России на твой век хватит.
После встречи с Бокием полгода прошло, Матвей о разговоре за службой подзабыл. А потом известия о переменах. Двадцатого декабря организован ИНО (иностранный отдел) ВЧК, который возглавил Давыдов (Давтян). Задачей отдела было вести разведку за границей, в первую очередь политическую. Через год ВЧК упразднили, ее полномочия перешли к ОГПУ, председателем вновь назначили Ф. Э. Дзержинского. После его смерти ведомство возглавил В. Менжинский.
Г. И. Бокий, который намекал Матвею об организации новых отделов, возглавил с 28 января 1921 года специальный (шифровальный) отдел ВЧК. В конце декабря этого же года спецотдел был преобразован в девятый отдел, который занимался разработкой ядов для устранения неугодных Советской власти, в первую очередь за границей. После революции за рубеж сбежали многие видные деятели партий, не примкнувших к большевикам. Писали статьи в газетах, проводили собрания, где рассказывали о зверствах большевиков.
Видимо, Бокий разговор с Матвеем не забыл. В один из дней звонок по междугородней связи.
Ну ты надумал переводиться, Матвей? после приветствия спросил Глеб Иванович.
Был разговор раньше, но все равно Матвей оказался не готов к ответу.
Можно завтра сообщить о решении?
Валяй!
Матвей после службы в Ольгино поехал, с отцом, с женой посоветоваться. Уезжать жалко, все же Санкт-Петербург, а ныне Петроград родной город, где каждый переулок знаком, едва не каждый дом. Сердцем к нему прикипел. Но и город и условия жизни и службы в нем сильно изменились после Октябрьского переворота. Старых учреждений нет, вместо них новые, с непонятными аббревиатурами. А еще большевики стали менять привычные названия улиц. Уж на что Невский проспект, носящий это имя двести лет, стал проспектом 25 октября. И другие улицы, масштабом поменьше, тоже названия поменяли, в первую очередь те, где упоминались царские имена или церковные события. Непривычно, ухо режет.
На семейном совете обсуждали до позднего вечера соглашаться или нет? Как в любом решении, были свои плюсы и минусы, с переездом в корне поменяется все город, квартира, служба. Старые друзья-приятели-сослуживцы исчезли после Октябрьских событий, а новыми Матвей не обзавелся, опасался нечаянно себя выдать. Очень трудно контролировать каждое слово и действие долгое время. Да и что общего в сослуживце-пролетарии с образованным бывшим жандармом? У того интересы попроще сыто поесть, выпить, бабу потискать, подставить сослуживца и занять должность повыше, где паек обильнее. Потому в ПетроЧК Матвей считался исполнительным, но нелюдимым. Не знавшие его ранее считали черта характера такая. Есть записные балагуры, есть молчуны. Для Матвея была еще одна причина, по которой переезжать не хотел отец. Его точные оценки ситуации и верные прогнозы позволяли избежать ошибок. Такого советчика в Москве не сыскать. К тому же отец знал тонкости службы и сыска, таких специалистов было мало. Матвей мог поделиться с отцом сомнениями, спросить совета.