При виде того, как Армануш вежливо покорилась и принялась за кабургу, Асия понурилась, совсем потеряв аппетит. Конечно, дело было не в том, что она впервые узнала о депортации армян. Ей и раньше доводилось слышать об этом, в основном с доводами «за», редко с доводами «против». Но совсем другое дело, когда рассказывает живой, непосредственно связанный со всем этим человек. Асия впервые столкнулась с обремененной такими давними воспоминаниями молодостью. Но ее внутренний нигилист был уже тут как тут и не дал ей слишком распереживаться. Она передернула плечами. Да, не важно. Понятно, что этот мир полный отстой. А Бога или нет, или Ему настолько плевать на все, что Он просто не видит, в какое вверг нас мерзкое существование. Жизнь злая и жестокая штука. Асия давно это знала, она вообще слишком много чего знала о жизни, так что уже оскомину набило.
Мутным взглядом она уставилась на экран, где турецкий Дональд Трамп теперь мордовал проштрафившихся участников проигрывавшей команды. Разработанные ими модели футбольной формы были настолько ужасны, что их отказались надеть даже самые покладистые спортсмены. Теперь одного из участников полагалось выгнать. Как по команде, все трое принялись поливать друг друга грязью, чтобы не вылететь самому. Асия ушла в себя и брезгливо усмехнулась. Вот он, мир, в котором мы живем. История, политика, религия, общество, конкуренция, маркетинг, свободный рынок, борьба за власть, все грызутся за жалкие крупицы торжества. Нет уж, с нее хватит всего этого дерьма.
Между тем к Асии вернулся аппетит. Не сводя глаз с экрана, она рывком придвинула стул поближе к столу и принялась накладывать еду в свою тарелку. Положив изрядную порцию кабурги, стала жадно есть. Приподняв голову, она встретилась глазами с матерью и тут же отвернулась от ее пронзительного взгляда.
После ужина Армануш удалилась в комнату девочек, чтобы сделать пару звонков. Сначала она набрала Сан-Франциско, стоя лицом к лицу с Джонни Кэшем. Напротив нее, над столом, висел его плакат.
Бабушка, это я! воскликнула она радостно, но осеклась. А что это там за шум?
Ой, ерунда, дорогая, последовал ответ, нам трубы в ванной меняют. Оказалось, твой дядя Дикран все напутал. Пришлось сантехника вызывать. Расскажи лучше про себя.
Это был ожидаемый вопрос, и Армануш стала излагать свой обычный распорядок дня в Аризоне. Ей было совестно врать, но она успокаивала себя тем, что это ложь во благо. Разве она могла сказать прямо: «Ни в какой я не в Аризоне, я в твоем родном городе».
Повесив трубку, она подождала минуту-другую. Задумчиво сделала глубокий вдох и, собрав все свое мужество, нашла нужный номер. Она твердо решила сохранять спокойствие и не показывать раздражения, но с трудом удержалась, услышав нервный голос матери.
Эми, дорогая, почему же ты раньше не звонила? Как ты? Как погода в Сан-Франциско? Они тебя не обижают?
Да, мама, все хорошо. Погода Армануш пожалела, что не посмотрела в Интернете метеорологическую сводку. Погода хорошая, только ветер, как всегда.
Да, перебила ее Роуз, я тебе звонила и звонила, но твой мобильник выключен. Я так волновалась!
Мама, послушай, пожалуйста! сказала Армануш, сама удивившись решительным ноткам в своем голосе. Мне неловко, когда ты звонишь сюда к бабушке. Давай договоримся: я тебе буду звонить, а не ты мне, ну пожалуйста!
Это они тебя заставляют? подозрительно спросила Роуз.
Нет, мам, конечно нет. Ради бога! Это я тебя прошу.
Роуз неохотно согласилась. Она жаловалась, что у нее совсем не остается времени на себя, что она разрывается между работой и домашними делами. Но потом повеселела: в магазине все для дома «Хоум депот» была распродажа, и они с Мустафой решили купить новые шкафчики на кухню.
Роуз неохотно согласилась. Она жаловалась, что у нее совсем не остается времени на себя, что она разрывается между работой и домашними делами. Но потом повеселела: в магазине все для дома «Хоум депот» была распродажа, и они с Мустафой решили купить новые шкафчики на кухню.
А скажи, Роуз была полна энтузиазма, как ты относишься к вишневому дереву? Думаешь, хорошо будет смотреться у нас на кухне?
Ну да, наверное, да
И я так считаю. Ну а если темный дуб? Это, конечно, подороже, зато сразу видно высший класс. Что, по-твоему, лучше?
Даже не знаю, мама, дуб тоже хорошо.
Ну вот, ты мне совсем не помогаешь, вздохнула Роуз.
Повесив трубку, Армануш посмотрела по сторонам, ей вдруг все показалось таким чужим. Эти турецкие ковры, старомодные лампы у кровати, непривычная мебель, книги и газеты на незнакомом языке Ей стало так страшно, как бывало только в самом раннем детстве.
Когда Армануш было шесть лет, они с матерью однажды ехали на машине и в какой-то богом забытой аризонской глухомани у них неожиданно закончился бензин. Только через час на дороге показалась другая машина. Роуз проголосовала, и грузовик остановился. В кабине сидели два здоровенных мужика жуткого вида, хмурые и грубые. Не говоря ни слова, они подвезли их до ближайшей бензоколонки. После того как их высадили и грузовик исчез вдали, Роуз, всхлипывая, прижала к себе Армануш и стала причитать дрожащими от ужаса губами: «Боже, а если бы они оказались дурными людьми? Они же могли нас похитить, изнасиловать и убить, и нас бы никогда не нашли. И как я могла пойти на такое? Так рисковать!»