Вся моя семейка это сборище маньяков чистоты. Надо начисто стереть всю пыль и грязь воспоминаний. Они только и делают, что говорят о прошлом, но это дезинфицированное прошлое. Это у нас, Казанчи, такой способ справляться с проблемами. Если тебя что-то гложет, зажмурься, сосчитай до десяти, пожелай, чтобы этого не было, и не успеешь и глазом моргнуть, готово, не было ничего, ура! Мы каждый день глотаем таблетку лицемерия.
«Интересно, а что Дон Кихот читает? вертелось в ее одурманенной голове. Что там написано на деревянной странице? Может, скульптор нацарапал пару слов?»
Она спрыгнула с дивана и подошла поближе. Увы, деревянная страница была пуста.
Асия сделала еще одну длинную затяжку, вернулась на диван и снова принялась жаловаться:
Ненавижу всю эту лабуду, «милый сердцу дом родной», унылое подобие счастливой семьи. Знаешь, иногда я завидую своей прабабушке. Ей почти сто лет. Вот бы мне ее болезнь. Милый «альцгеймер», все забываешь.
В этом нет ничего хорошего, дорогая.
Может быть, для окружающих и нет, а для тебя очень даже хорошо, настаивала Асия.
Ну, обычно это связано.
Но Асия не стала слушать.
Знаешь, сегодня Петит-Ma впервые за много лет открыла пианино, и я услышала эти нестройные звуки. Так грустно. Она когда-то исполняла Рахманинова, а теперь даже детскую песенку сыграть не может. Асия на секунду замолчала и задумалась о сказанном; иногда она сначала говорила, а потом думала. Я вот о чем это мы понимаем, а она-то нет! воскликнула Асия с деланым воодушевлением. «Альцгеймер» не так страшен, как кажется. Что такое прошлое? Кандалы, которые надо сбросить. Это такое тяжкое бремя. Если бы только у меня совсем не было прошлого, если бы я могла быть никем, обнулиться и навсегда остаться на нуле! Легкая, как перышко. Без семьи, без воспоминаний и прочего груза.
Всем нужно прошлое, возразил Карикатурист-Пьяница, сделав глоток, а его лицо выражало нечто среднее между печалью и раздражением.
Я не в счет, мне не нужно!
Асия взяла с журнального столика зажигалку «Зиппо», включила и сразу захлопнула с резким щелчком. Ей понравилось, и она стала проделывать это снова и снова, не подозревая о том, что Карикатуриста-Пьяницу это выводит из себя. Щелк. Щелк.
Я, пожалуй, пойду, сказала она, отдала ему зажигалку и осмотрелась в поисках одежды. Мое семейство возложило на меня важную обязанность. Мы с мамой должны поехать в аэропорт и встретить мою американскую подругу по переписке.
У тебя что, в Америке есть подруга по переписке?
Типа того. Эта девочка вдруг как с неба свалилась. Просыпаюсь я как-то утром, а в почтовом ящике письмо, и угадай откуда? Из самого Сан-Франциско. Пишет некая Эми. Говорит, она падчерица моего дяди Мустафы. А мы даже не знали, что у него есть падчерица. И представляешь, какое открытие: оказывается, у его жены это второй брак! Он нам никогда не говорил. У бабушки чуть инфаркт не случился. Ее обожаемый сынок двадцать лет назад женился не на девственнице, нет, что вы, совсем не на девственнице, а на разведенке! Асия замолчала, чтобы отдать должное заигравшей песне Джонни Кэша «It Aint Me Babe», просвистела несколько тактов мелодии, беззвучно, одними губами проговорила слова и продолжила свою речь: В общем, эта Эми внезапно пишет нам письмо, сообщает, что учится в Аризонском университете, интересуется культурами разных народов и очень надеется когда-нибудь с нами познакомиться и тэ дэ и тэ пэ. А потом вдруг, внимание, сюрприз: «Кстати, я через неделю приезжаю в Стамбул, можно у вас остановиться?»
Ого! воскликнул Карикатурист-Пьяница, подлил себе ракии и бросил в стакан три кубика льда. А она написала, почему вообще сюда собралась? Просто как туристка?
Понятия не имею, промычала откуда-то снизу Асия, ползая по полу в поисках под диваном потерянного носка. Ну, раз она студентка, то, как пить дать, пишет работу типа «Ислам и угнетение женщин» или «Патриархальные практики на Ближнем Востоке». А иначе непонятно, зачем ей останавливаться в нашем дурдоме, где, сам знаешь, одни тетки, когда в городе полно дешевых классных гостиниц. Уверена, она собирается нас всех проинтервьюировать на предмет положения женщин в мусульманских странах и прочего
Дерьма! закончил предложение Карикатурист-Пьяница.
Совершенно верно! торжествующе воскликнула Асия, наконец нашедшая свой носок.
Она за секунду надела юбку и рубашку и прошлась щеткой по волосам,
Так приводи ее как-нибудь в кафе «Кундера», сказал Карикатурист-Пьяница.
Я спрошу, но уверена, она скорее уж захочет пойти в музей, пробурчала Асия, натягивая кожаные ботинки, обвела глазами комнату, проверяя, не забыла ли чего, и вздохнула: Ну, точно придется с ней повозиться. Дома уже плешь мне проели, хотят, чтобы я всюду ее водила и она могла в достаточной мере восхититься Стамбулом. А потом пела бы ему дифирамбы по возвращении в Америку.
Все окна были открыты, но в комнате все равно пахло марихуаной, ракией и сексом. На заднем плане завывал Джонни Кэш.
Асия взяла сумку и пошла к двери, но Карикатурист-Пьяница преградил ей дорогу. Он пристально посмотрел ей в глаза, взял за плечи и ласково притянул к себе. У него были мешки и синие круги под темно-карими глазами, верный признак пьянства или горя, а может, и того и другого.