Но, не успев задать вопрос, она уже знала ответ. Барсам Чахмахчян нежно улыбнулся, на щеках у него появились ямочки, а глаза заблестели гордо и чуть-чуть тревожно.
Ну да, что-то не состыковалось, пришлось перенести, ответил он Армануш.
Убедившись, что она не услышит, шепотом спросил у сестер:
Ну что, уже пришел?
До прихода Мэтта Хэссинджера оставалось полчаса, и все, кроме Армануш, с каждой секундой паниковали все больше. По их настоянию она примеряла платье за платьем, а потом еще в каждом из них дефилировала, пока все единодушно не остановились на бирюзовом. К наряду подобрали сережки, бордовую расшитую стеклярусом сумочку, которая, по мнению тетушки Варсениг, придаст всему облику женственного шарма, и пушистую темно-синюю кофту, чтобы, если что, не замерзнуть. Все семейство Чахмахчян было почему-то убеждено, что за пределами их квартиры простирается Арктика. За стенами дома были холодные просторы, и выходить туда можно было только в кофте, желательно самовязке. Армануш знала это с самого детства, проведенного под мягкими шерстяными одеялами, на которых бабушка вывязывала ее инициалы. Лечь спать, не укрывшись, было немыслимо. И уж совсем безумием было бы выйти на улицу без кофты. Дому обязательно нужна крыша, а человеку для тепла и уюта необходимо отделиться от мира какой-то защитной прослойкой.
Когда Армануш все-таки согласилась на кофту и с одеванием было покончено, родственники выступили еще с одним требованием, которое показалось бы форменным абсурдом всем, но только не членам семейства Чахмахчян. Они хотели, чтобы она села с ними за стол и подкрепилась перед предстоящим ужином.
Дорогая, ты же клюешь, как птичка. Неужели ты даже не попробуешь мои манты? причитала тетушка Варсениг с поварешкой в руке и с таким отчаянием в темно-карих глазах, что Армануш невольно засомневалась, не дело ли здесь в чем-то гораздо более жизненно важном, чем просто манты.
Тетушка, я не могу, вздохнула Армануш. Ты уже положила мне полную тарелку десерта. Дай хотя бы его доесть, этого и так более чем достаточно.
Ну, ты не хочешь, чтобы от тебя пахло мясом и чесноком, подхватила тетушка Сурпун немного шаловливым тоном, поэтому мы и сделали для тебя экмек кадаиф. Твое дыхание будет благоухать фисташками.
А какой смысл пахнуть фисташками? спросила удивленная бабушка Шушан.
Она пропустила начало дискуссии, которая, впрочем, показалась бы ей совершенно бессмысленной.
Тетушка, я не могу, вздохнула Армануш. Ты уже положила мне полную тарелку десерта. Дай хотя бы его доесть, этого и так более чем достаточно.
Ну, ты не хочешь, чтобы от тебя пахло мясом и чесноком, подхватила тетушка Сурпун немного шаловливым тоном, поэтому мы и сделали для тебя экмек кадаиф. Твое дыхание будет благоухать фисташками.
А какой смысл пахнуть фисташками? спросила удивленная бабушка Шушан.
Она пропустила начало дискуссии, которая, впрочем, показалась бы ей совершенно бессмысленной.
Я не хочу пахнуть фисташками. Армануш посмотрела на отца широко распахнутыми от ужаса глазами.
Это был сигнал бедствия, он должен как-то спасти ее.
Но Барсам Чахмахчян и слова сказать не успел, как на мобильнике Армануш зазвучал «Танец Феи Драже» Чайковского. Она вытащила телефон и с недовольным видом посмотрела на экран. Номер скрыт. Это мог быть кто угодно. Это мог быть даже Мэтт Хэссинджер. Вдруг он звонил, чтобы под каким-то дурацким предлогом отменить сегодняшний ужин? Армануш стояла, напряженно сжимая телефон. После четвертого сигнала она наконец ответила, уповая лишь на то, что это не ее мать. Но это была она.
Дорогая, с тобой там нормально обращаются? спросил голос в трубке первым делом.
Да, мама, сухо проговорила Армануш.
Она уже, можно сказать, привыкла. Всегда, когда Армануш оставалась у Чахмахчянов, мать вела себя так, словно жизнь ее девочки в опасности.
Эми? Только не говори, что ты еще дома!
И к этому Армануш, в общем, привыкла. С тех пор как родители расстались, мать тоже будто рассталась с ее именем. Она перестала называть ее Армануш, словно больше не могла любить ее под этим именем. Девушка не рассказывала об этом никому из Чахмахчянов. Есть вещи, которые лучше держать в тайне. У Армануш таких тайн было хоть отбавляй.
Ты почему не отвечаешь? не унималась мать. Ты ведь собиралась уходить вечером?
Aрмануш молчала, прекрасно понимая, что все присутствующие внимательно слушают ее разговор.
Да, мама, выдавила она из себя после неловкой паузы.
Ты ведь не передумала?
Нет, мама, но почему ты скрыла номер?
У меня есть причины. Как у любой матери на моем месте. Ты не всегда подходишь, если видишь, что это я звоню, добавила Роуз с тихой грустью, но тут же снова завелась: Мэтт с ними познакомится?
Да, мама.
Нет, не допускай этого. Это будет самая страшная ошибка. Да они его испугают до смерти. Эти твои тетки, ты их не знаешь, ты такая добрая девочка, ни в ком не видишь зла, но они же ужас наведут на бедного мальчика, набросятся на него с вопросами, прямо допрос ему устроят.
Армануш ничего не ответила. В трубке раздавалось какое-то непонятное шуршание. Похоже, мать одновременно расчесывала волосы и произносила гневную речь.