И как ты можешь жить со всеми этими тетушками? продолжила подружка Интернационалиста Сценариста Ультранационалистических Фильмов, не замечая, как у Асии вытягивается лицо. Боже правый, столько женщин под одной крышей, и все пытаются выступать в роли мамочки!.. Да я бы и минуты не выдержала.
Это было слишком. Даже в такой разношерстной компании имелись свои неписаные законы, и никому не позволялось их нарушать. Асия чихнула. Она терпеть не могла женщин, но, на беду, сама принадлежала к их числу. Стоило ей познакомиться с женщиной, она или сразу начинала ее ненавидеть, или ждала, что вот-вот возненавидит.
А у меня нет нормальной семьи в привычном смысле этого слова. Асия свысока посмотрела на нее, надеясь остановить дальнейшее словоизвержение.
И тут она приметила, что над правым плечом собеседницы поблескивает серебряная рамка. Это была фотография дороги, ведущей к Красной лагуне в Боливии. Эх, ехать бы сейчас по этой дороге!
Она допила кофе, погасила сигарету и принялась скручивать следующую.
Мы всего лишь стая самок, которым приходится жить под одной крышей. Вряд ли это можно назвать семьей.
Она допила кофе, погасила сигарету и принялась скручивать следующую.
Мы всего лишь стая самок, которым приходится жить под одной крышей. Вряд ли это можно назвать семьей.
Но это и есть семья, возразил Исключительно Бездарный Поэт.
В такие минуты он вспоминал, что он самый старший в компании и не только прожил дольше, но и совершил куда больше ошибок, чем все остальные. Он три раза был женат и три раза разводился, а потом еще был вынужден наблюдать, как бывшие жены одна за другой сбегают из Стамбула, лишь бы оказаться подальше от него. От всех трех браков у него были дети, которых он посещал очень редко, но всегда гордо заявлял о своих отцовских правах.
Вспомни, наставительно погрозил он Асии пальцем, все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему.
Толстому было легко нести такой бред, пожала плечами жена Карикатуриста-Пьяницы. У него была жена, которая за всем смотрела, вырастила дюжину детей и работала в поте лица, чтобы его сиятельство великий писатель Толстой мог спокойно творить.
Зачем ты это говоришь? спросил Карикатурист-Пьяница.
Чтобы вы это признали. Вот я чего добиваюсь. Чтобы весь мир признал, что, будь у нее такая возможность, жена Толстого могла бы писать лучше, чем он.
Почему? Просто потому, что она была женщиной?
Потому что она была очень талантливой женщиной, которую подмял под себя очень талантливый мужчина, огрызнулась жена Карикатуриста-Пьяницы.
Ох, вздохнул он и так разволновался, что подозвал официанта и, ко всеобщему огорчению, заказал пиво.
Ему, видимо, стало как-то совестно, он резко сменил тему разговора и завел речь о благотворном действии алкоголя.
Своей свободой наша страна обязана этой бутылочке, которая легко помещается в мою ладонь. Карикатурист-Пьяница заговорил громче, стараясь заглушить ревевшую на улице сирену «скорой помощи». Нас освободили не социальные реформы и не политические установления. Даже не война за независимость. Вот эта самая бутылка и является тем, что отличает Турцию от других мусульманских стран. Эта бутылка пива, он поднял руку, будто собирался произнести тост, и есть символ свободы и гражданского общества.
Да ну, хватит трепаться. С каких это пор жалкий алкаш стал воплощением свободы? резко заметил ему Интернационалист Сценарист Ультранационалистических Фильмов.
Остальные промолчали. Вместо того чтобы попусту тратить силы на препирательства, они выбрали по рамке и уставились каждый в свою картинку.
С того самого времени, когда на мусульманском Ближнем Востоке алкоголь был запрещен и предан поношению, с начала времен, проворчал Карикатурист-Пьяница. Вы только вспомните историю Османской империи! Все эти таверны, эти закуски к каждому стакану Похоже, ребята умели повеселиться. Мы, как нация, любим выпить, почему бы этого не признать? Весь народ пьянствует одиннадцать месяцев в году, потом вдруг спохватывается, кается и постится в Рамадан, и все для того, чтобы по окончании священного месяца снова начать выпивать. Знаете, если в этой стране никогда не было шариата, если здесь фундаменталистам не удалось прийти к власти, как в других странах Ближнего Востока, то, поверьте, этим мы обязаны нашей нелепой традиции. Только благодаря алкоголю у нас в Турции есть нечто, отдаленно напоминающее демократию.
Так давайте же выпьем по этому случаю, заметила жена Карикатуриста-Пьяницы с усталой улыбкой. А разве есть лучший повод выпить, чем помянуть Господина на цыпочках, как его там, Че-че?
Чекетти, поправила Асия, которая до сих пор не могла без раскаяния вспоминать день, когда выпила лишнего и прочитала всей компании небольшую лекцию по истории балета и, между прочим, упомянула этого самого Чекетти. Они его почему-то полюбили. И с тех пор кто-нибудь нет-нет да и предлагал выпить за этого танцора, который первый ввел пуанты.
То есть получается, что, если бы не он, балерины не умели бы ходить на пальцах? каждый раз приговаривал кто-нибудь, хихикая.