Энгельс в «Диалектике природы» отверг второе начало термодинамики, он верил в возможность вечного двигателя второго рода. Это было его ошибкой. Но это была ошибка, допущенная во второй половине XIX века. А вот в 1971 г. в Берлине выходит 20-й том собрания сочинений Маркса и Энгельса, и в предисловии сказано: «Энгельс подверг детальной критике гипотезу Рудольфа Клаузиуса, Вильяма Томсона и Йозефа Лошмидта о так называемой тепловой смерти Вселенной. Энгельс показал, что эта модная гипотеза противоречит правильно понятому закону сохранения и преобразования энергии. Фундаментальные принципы Энгельса, утверждающие неразрушимость движения не только в количественном, но и в качественном смысле, а также невозможность тепловой смерти Вселенной, предопределили путь, по которому должны были впоследствии идти исследования прогрессивных ученых в естественных науках».
В 1971 г. отрицать второе начало термодинамики! Обязаны мы вникнуть в истоки такого упорства. Подобные примеры были и в советской литературе. Мы должны признать и осмыслить важный факт: официальный истмат активно защищал механистический материализм, воспринятый из ньютоновской картины мироздания, и выводимую из него фундаментальную модель политэкономии. Это повредило советскому строю в его главной сущности, т. к. механицизм истмата уже был очевидно ошибочным. Напротив, неолиберализм с его возвратом к политэкономии, основанной на механистической догме рынка как равновесной машины, является для этого истмата вполне правильным. Вера в истмат ослабила советских людей.
Можно сказать, что агрессивное невежество создает острые конфликты, но они относительно быстро ликвидируются в ходе изучения разных позиций, или оппоненты расходятся на разные платформы с эзотерическими структурами, соглашаясь в рациональном плане. В 1975 году психологи стали интенсивно исследовать ошибки решений людей, и один аспект получил название «гипотезы пресмыкающегося детерминизма». Такие гипотезы ведут к погружению в невежество, и это может продлиться сотни лет. Что значит «в течение трех веков образованная публика вводилась в заблуждение апологией детерминизма»? Каким образом Ньютон мог очаровать всю Европу, хотя в конце XIX в. уже работали новые дисциплины и парадигмы?
М. Фуко объясняет, что политэкономия особое знание, в которое неразрывно вплетена идеология. В то же время это знание не экспериментальное, оно основывается на постулатах и моделях. Поскольку политэкономия связана с идеологией, неизбежно сокрытие части исходных постулатов и моделей, а ядро в них картина мира капитализма. И сегодня для того, чтобы как-то соотнести экономические модели с ценностями, идеалами, видением мира и человека, приходится произвести целое историческое исследование по реконструкции исходных постулатов и моделей (Фуко называет этот поиск «Археология знания»). Действительно, забывание тех изначальных постулатов, на которых базируются основные экономические модели, произошло очень быстро.
Каркасом главной модели в политэкономии была ньютоновская модель мироздания, Адам Смит просто представил ее как производственную и распределительную машину. Для этого был полезен материальный детерминизм. Из науки в политэкономию были перенесены модели, идеология и антропология (методологический индивидуализм).
Адам Смит вслед за Ньютоном должен был ввести в модель потустороннюю силу, которая бы приводила ее в равновесие. Это «невидимая рука рынка», аналог Бога-часовщика. На деле эта политэкономия тщательно обходит источники неравновесности и механизмы гашения флуктуаций, возвращения системы в состояние равновесия. Гомеостаз, равновесие поддерживается только в ядре системы, способном вобрать лишь небольшую часть человечества (в чем, собственно, и заключается нынешний кризис индустриализма). Иллюзия, будто все в мире предопределено, как в часах, что мир детерминирован, до сих пор лежит в основании механистического мироощущения Запада.
Над всем этим висит покров невежества.
Так, институты «рыночного» хозяйства (МВФ и Всемирный банк) продолжали и продолжают распространять экологически разрушительные модели под прикрытием «зеленой маскировки». За «зеленой» ширмой продолжалась та же экономическая политика. Вот казус просочившийся в печать конфиденциальный меморандум главного экономиста Всемирного банка Лоуренса Саммерса, который он разослал своим ближайшим сотрудникам 12 декабря 1992 г.: «Строго между нами. Как ты считаешь, не следует ли Всемирному банку усилить поощрение вывоза грязных производств в наиболее бедные страны? Я считаю, что экономическая логика, побуждающая выбрасывать токсичный мусор в страны с низкими доходами, безупречна, так что мы должны ей следовать» [18].
Помимо размещения грязных производств начался «экологический демпинг» в огромных масштабах. В Амазонии с участием Всемирного банка масштабы вырубки леса таковы, что только в ходе одного из проектов (Grande Carajas) будет очищена территория, равная Франции и Германии вместе взятым. Таков постулат политэкономии капитализма от Адама Смита до Маркса и далее до неолиберализма. Но оболочку этого постулата многие считают невежеством.