Меня пригласили на неделю, чтобы прочитать несколько лекций в университете Мурсии. А еще декан медицинского факультета, коммунист и мой друг, сказал, что в одном рыбацком поселке трем юным друзьям будут вручать членские билеты коммунистической партии. Это будет праздник, и просил меня приехать и вручать удостоверения потому, что я приехал из СССР. Я удивился, но декан сказал: «Надо!» Мы долго ехали, праздник был веселый, до половины ночи. Там был высокий старик, и мы разговорились. Он рассказывал его забрали в армию в Африке, солдатами были неграмотные крестьяне. В Африке они от «голодухи» согласились записаться «добровольцами» так он стал ветераном «Голубой дивизии». Они попали в Псковскую область. Замерзая, он постучал в избу, старики его отогрели, и он, не зная языка, жил у них и наблюдал их жизнь. А потом он провел три года в советском плену.
Меня пригласили на неделю, чтобы прочитать несколько лекций в университете Мурсии. А еще декан медицинского факультета, коммунист и мой друг, сказал, что в одном рыбацком поселке трем юным друзьям будут вручать членские билеты коммунистической партии. Это будет праздник, и просил меня приехать и вручать удостоверения потому, что я приехал из СССР. Я удивился, но декан сказал: «Надо!» Мы долго ехали, праздник был веселый, до половины ночи. Там был высокий старик, и мы разговорились. Он рассказывал его забрали в армию в Африке, солдатами были неграмотные крестьяне. В Африке они от «голодухи» согласились записаться «добровольцами» так он стал ветераном «Голубой дивизии». Они попали в Псковскую область. Замерзая, он постучал в избу, старики его отогрели, и он, не зная языка, жил у них и наблюдал их жизнь. А потом он провел три года в советском плену.
И вот через полвека я с ним разговаривал так, будто он вчера вернулся из СССР он ухватил самое главное в России, о чем и не подозревали нынешние коммунисты Испании.
У меня была еще одна встреча в Сарагосе, тоже старик, тоже ветеран «Голубой дивизии» и тоже был в советском плену. Мы поговорили, и видно было, что он вспоминал то время и Россию. Эти два человека, понявшие суть советского строя, которых я встретил в Испании, неявно держали тот устой, который пришел через СССР.
А в нашей лаборатории все-то спорили как можно верить людям из «Голубой дивизии» и побывавшим в советском плену!
Вот проблема: конкуренция разрушает кооперативный эффект труда. В отделе университета в Испании, где я работал, было несколько аспирантов и преподавателей, которые тоже готовили свои диссертации. Все хорошие друзья, часто собирались за столом. Я им всем помогал, чем мог. Одной девушке помог тему уточнить, очень неплохая работа могла получиться, я увлекся, и литературу искал, и доклад ее с ней обсуждал как это у нас в лабораториях принято. На одной вечеринке ее не было (она жила далеко), и вдруг за столом весь наш дружный коллектив предъявляет мне претензию: ты слишком много ей помогаешь! Я не понял: что ж тут плохого? Будет хорошая научная работа, всем радость. Нет, нельзя! Все после защиты диссертаций будут добиваться работы, посылать свои личные дела на конкурс, и у нее будет преимущество. Мол, я им всем подставляю ножку! Я был даже немного потрясен. Ведь это были ее друзья и подруги. И потом, они же научные работники! Какая может быть наука, если не помогать друг другу?
А в другой год подошел ко мне студент, который собирал свои документы, статьи и т. д., рассказал о его почти горе. Он жил вместе с товарищем, в каморке. Оба работали на небольших компьютерах, оба пытались стать аспирантами. Студент сказал, что его товарищ внезапно уехал и ликвидировал его документы и статьи в его компьютере, и он не успеет собрать свои бумаги. Такого я нигде и никогда не видел. И он сказал так: при Франко такое никто бы не сделал. Что у нас случилось?
Но, с другой стороны, обычные люди понимают солидарность и традиции. Читал я раз лекцию в школе в маленьком городке, школа одна на всю округу. После лекции свободные дебаты. Выступил учитель, говорит об обмене учениками с Данией и что испанские ребята видят, что живут теперь не хуже, чем в Европе. Я спрашиваю: а что значит «жить не хуже» или «жить лучше»? Учитель отвечает: критерий такой есть ли в доме видео; а вы как думаете? А я говорю: ребята, видео вещь приятная, но важнее, есть ли дома дедушка или ты его отвез в дом престарелых. Как захлопали в ладоши, запрыгали будто камень с души свалился. Пока что они еще живут лучше, чем в Европе!
Я иногда читал лекции в сельских школах это всегда большая радость. Темы просят такие: Что такое Россия? В чем суть русской культуры? Как видится Испания из русской культуры? Нам перестройка прочистила мозги, и сейчас мы начинаем понимать, что такое Россия. Это я и объяснял. Иной раз чуть слеза не прошибала с таким чувством и такой тягой к добру слушали подростки. Даже страшно становится: что с ними будет, блаженными, в этом суровом мире?
У меня был тяжелый опыт, который почти все люди прошли. Но в СССР я этого не видел я приехал работать в Испанию (в 1989 г.) и купил старую машину, и ездил где-то на защиту диссертации оппонентом, где-то на лекции. На каникулы приехала ко мне дочь, и мы как раз поехали большим маршрутом. Надо было пересечь Кастилью-Леон равнина, до горизонта пшеничные поля, жара страшная, ни деревень, ни городов. На шоссе в одном месте был ремонт, для проезда по очереди в один ряд был поставлен временный светофор, и около него расположился парень с ящиком. Там у него был лед и банки кока-колы. Когда машины останавливались на красный свет, он подходил и уговаривал купить.