Нет. Вот от этого мне грустно. Он указал на мусор. И на небо смотреть грустно. Даже звезд не видно. Небо перестало быть чистым. Для сатиров сейчас ужасные времена.
А, ну да. Логично, что ты «зеленый».
Он взглянул на меня:
Людям нет дела до природы. Твои собратья засоряют мир так быстро да, в общем, ладно. Что толку читать нотации человеку. Если все будет так продолжаться, я никогда не найду Пана.
Пам?[19] Это масло такое?
Пан! возмущенно сказал он. П-А-Н. Великий бог Пан! Зачем, думаешь, мне лицензия искателя?
На поляне поднялся странный ветер, на время отогнавший вонь мусора и перегноя. Он принес с собой запахи ягод, цветов и чистой дождевой воды всего, чем когда-то наверняка был богат этот лес. И вдруг на меня нахлынула грусть по временам, которых я никогда не знал.
Расскажи мне о поиске, попросил я.
Гроувер опасливо посмотрел на меня, словно ожидая насмешки.
Бог дикой природы исчез две тысячи лет назад, сказал он. Один моряк, проплывавший мимо Эфеса, слышал загадочный голос с берега: «Передай им, что великий бог Пан мертв!» Услышав об этом, люди поверили и с тех пор они разоряют владения Пана. Но Пан был владыкой и примером для нас, сатиров. Он защищал нас и дикую природу. Мы отказываемся верить, что он мертв. Храбрейшие сатиры в каждом поколении посвящают свою жизнь поискам Пана. Они ищут по всей земле, в самых диких местах, надеясь отыскать его убежище и разбудить его.
И ты хочешь стать таким искателем.
Это мечта всей моей жизни, ответил он. Мой отец был искателем. И мой дядя Фердинанд та статуя в саду
Да, точно, прости.
Гроувер покачал головой:
Дядя Фердинанд знал, на что идет. И мой отец тоже. Но со мной будет иначе. Я стану первым искателем, который вернется живым.
Погоди-ка первым?
Гроувер достал из кармана свирель.
Еще ни один искатель не вернулся назад. Они все ушли и исчезли. И никто больше не видел их живыми.
И за две тысячи лет ни один не вернулся?
Нет.
А твой папа? Ты не знаешь, что с ним случилось?
Нет.
И ты все равно хочешь это сделать? изумился я. Ты и правда думаешь, что сумеешь найти Пана?
Я должен в это верить, Перси. Каждый искатель верит. Только это не дает нам отчаяться при виде того, что люди сотворили с миром. Я должен верить, что Пан однажды проснется.
Я смотрел на рыжую дымку в небе и недоумевал, как Гроувер может мечтать о чем-то столь безнадежном. Хотя разве я сам лучше?
Как нам попасть в Подземный мир? спросил я. Как нам тягаться с богом?
Не знаю, признался он. Но пока ты был в кабинете Медузы, Аннабет мне сказала
Ах да, я и забыл. У Аннабет всегда есть план.
Не будь к ней так строг, Перси. Ей нелегко пришлось, но она хороший человек. В конце концов, она простила меня он не договорил.
Ты о чем? спросил я. За что простила?
Вдруг Гроуверу прямо-таки приспичило поиграть на свирели.
Постой-ка, прервал его я. Первый раз ты был хранителем пять лет назад. Аннабет провела в лагере пять лет. Неужто она и твое первое задание, которое закончилось трагически
Я не могу об этом говорить, перебил меня Гроувер, и по тому, как дрожала его нижняя губа, я понял, что он готов заплакать. Но там, у Медузы, мы с Аннабет решили, что этот квест какой-то странный. Что-то здесь не так.
Ну еще бы. Меня обвинили в краже жезла, который спер Аид.
Я не об этом, сказал Гроувер. Фур то есть Милостивые были просто препятствием. Как и миссис Доддз в Академии Йэнси Почему она так долго ждала и не нападала на тебя? И в автобусе они были не такими агрессивными, как могли быть.
Мне они показались очень даже агрессивными.
Гроувер покачал головой:
Они всё спрашивали: «Где это? Где?»
Они искали меня, напомнил я.
Возможно но мы с Аннабет думаем, что они искали не человека. Они кричали: «Где это?» Как будто о предмете.
Чушь какая-то.
Знаю. Но если мы чего-то не понимаем в этом квесте, а на поиск великой молнии остается всего девять дней Он посмотрел на меня так, будто ждал ответов, которых у меня не было.
Я подумал о словах Медузы: боги используют меня. Похоже, впереди меня ждало кое-что похуже обращения в камень.
Я не был честен с тобой, сказал я Гроуверу. Мне плевать на великую молнию. Я согласился отправиться в Подземный мир, только чтобы вернуть маму.
Гроувер тихонько наиграл пару нот на свирели.
Я знаю, Перси. Но ты уверен, что причина только в этом?
Помогать отцу я не собираюсь. Ему нет дела до меня а мне до него.
Гроувер посмотрел на меня с дерева:
Слушай, Перси, я, конечно, не такой умный, как Аннабет. И не такой храбрый, как ты. Но я неплохо распознаю эмоции. Ты рад, что твой папа жив. Тебе приятно, что он признал тебя, и в душе тебе хочется сделать так, чтобы он тобой гордился. Поэтому ты отправил голову Медузы на Олимп. Ты хотел, чтобы он знал, что ты сделал.
Да ладно? Может, у сатиров эмоции не такие, как у людей? Потому что ты ошибся. Плевать мне, что он думает.
Гроувер подтянул ноги на ветку:
Хорошо, Перси. Как скажешь.
К тому же пока мне нечем хвастаться. Не успели мы выехать из Нью-Йорка, как застряли здесь без денег и без транспорта.
Гроувер смотрел в ночное небо, словно размышляя над этой проблемой.