При виде собственной крови у меня закружилась голова и бросило в жар и в холод одновременно.
Калечить запрещается, выдавил я.
Ой, сказал сын Ареса. Наверное, теперь меня лишат десерта.
Он толкнул меня, и я плюхнулся в ручей, подняв кучу брызг. Мои обидчики расхохотались. Я понял: как только им надоест развлекаться я труп. Но вдруг что-то изменилось. В воде онемение прошло, и я перестал чувствовать себя мешком кофейных мармеладок с маминой работы.
Кларисса и ее прихвостни приближались к ручью, чтобы добить меня, но я поднялся на ноги. Я знал, что делать. Я сбросил шлем с одного из парней, вломив ему по голове плоскостью клинка. Удар был таким сильным, что он, выпучив глаза, рухнул в воду.
На меня бросились Урод Номер Два и Урод Номер Три. Одному я врезал по лицу щитом, а другому снес мечом плюмаж со шлема. Оба тут же отскочили подальше. Урод Номер Четыре не спешил нападать, но Кларисса не отступала, а наконечник ее меча угрожающе потрескивал. Но стоило ей ударить и я, зажав древко ее копья между щитом и мечом, сломал его как тростинку.
Ааа! завопила она. Идиот! Червяк могильный!
Она бы выдала и что-нибудь похуже, но я врезал ей между глаз навершием меча, и она, спотыкаясь, попятилась к берегу.
В этот момент я услышал радостные вопли и увидел Луку, который бежал к границе, размахивая знаменем красных над головой. По обеим сторонам от него бежали несколько ребят из домика Гермеса, а тыл прикрывали дети Аполлона, отбивавшиеся от отпрысков Гефеста. Дети Ареса встали, ошеломленная Кларисса процедила сквозь зубы проклятие.
Это была хитрость! крикнула она. Они нас обманули!
Они заковыляли в сторону Луки, но было уже слишком поздно. Когда Лука пересек ручей, на его берегах уже собрались все. Один берег взорвался ликованием. Красное знамя засверкало и окрасилось в серебряный цвет. Вместо кабана и копья на нем теперь красовался кадуцей, символ одиннадцатого домика. Синяя команда подняла Луку на плечи. Из леса прискакал Хирон и затрубил в раковину.
Игра была окончена. Мы победили.
Я собирался было присоединиться к празднующим, когда рядом со мной раздался голос Аннабет:
Неплохо, герой.
Я оглянулся, но не увидел ее.
Где ты научился так сражаться? спросила она.
Воздух замерцал, и она появилась передо мной, держа в руках бейсболку «Янкиз»[14], словно только что сняла ее с головы.
На меня нахлынула злость. Я даже не удивился, что секунду назад Аннабет была невидимой.
Ты меня подставила, сказал я. Велела оставаться здесь, зная, что Кларисса придет за мной, а Лука тем временем зашел с фланга. Ты всё просчитала.
Анннабет пожала плечами:
Я же тебе говорила. У Афины всегда, всегда есть план.
Какой план? Вышибить из меня дух?
Я прибежала как только смогла. Хотела вмешаться, но Она снова пожала плечами. Тебе не нужна была помощь. Вдруг она заметила рану у меня на руке. Как ты это сделал?
Порез от меча, ответил я. Сама-то как думаешь?
Нет. Это был порез от меча. Посмотри-ка.
Кровь больше не текла. Там, где недавно зияла рана, теперь белел длинный розовый шрам, да и тот постепенно бледнел. Он уменьшился прямо у меня на глазах, а потом и вовсе исчез.
Я я не понимаю, удивился я.
Аннабет стояла в глубокой задумчивости. Мне казалось, я вижу, как крутятся шестеренки у нее в мозгах. Она посмотрела на мои ноги, перевела взгляд на сломанное копье Клариссы и сказала:
Выйди из воды, Перси.
Что
Выйди.
Я ступил на берег и на меня тут же навалилась усталость. Руки снова начали неметь. Адреналин будто выветрился из крови. Я чуть не упал, но Аннабет поддержала меня.
О, Стикс, выругалась она. Не к добру это. Я не хотела Я думала, что это Зевс
Прежде чем я успел спросить, о чем она говорит, рядом снова раздалось рычание, на этот раз куда ближе, чем раньше. По лесу разнесся вой.
Ликующие крики тут же стихли. Хирон крикнул что-то по-древнегречески, и до меня только потом дошло, что я прекрасно понял его слова: «Приготовиться! Мой лук!»
Аннабет выхватила меч.
На камнях над нами стояла черная гончая размером с носорога с красными, как лава, глазами и клыками, похожими на кинжалы.
Она смотрела прямо на меня.
Все остолбенели, кроме Аннабет, которая крикнула:
Перси, беги!
Она попыталась заслонить меня, но гончая двигалась слишком быстро. Огромной зубастой тенью она пронеслась над Аннабет, и в тот момент, когда она накинулась на меня, а я попятился, почувствовав, как острые, будто бритва, когти рвут на мне броню, раздался такой треск, будто один за другим разорвали сорок листов бумаги. Монстр замертво упал к моим ногам. Из шеи у него торчали стрелы.
Каким-то чудом я был все еще жив. Заглядывать под ошметки брони мне не хотелось. По груди стекало что-то теплое, и я понимал, что сильно ранен. Еще миг и чудовище сделало бы из меня сотню фунтов мясных деликатесов.
Хмурый Хирон с луком в руках приблизился к нам.
Di immortales! воскликнула Аннабет. Это адская гончая с Полей наказаний. Они их не должно быть
Кто-то призвал ее, сказал Хирон. Кто-то из лагеря.
К нам подошел Лука с забытым знаменем в руках: его момент славы прошел.
Кларисса закричала:
Это всё Перси! Перси призвал ее!